Чародей поневоле. Возвращение Короля Коболда
Шрифт:
Великан остановился, на его лице заколебалась усмешка. Он опустил взгляд на холодные каменные плиты, пошаркал ногами.
— Черт побери, мастер, я услышал… я… ну… — Он поднял взгляд, и слова сорвались залпом: — Ты не должен идти супротив баньши, но если ты все же идешь, то пойдешь не один.
Род долгий миг изучал лицо великана, гадая, откуда взялась вдруг такая глубокая привязанность.
Затем мягко улыбнулся.
— Колени твои превратились в желе при одной лишь мысли об этом чудовище, но ты все же не отпустишь меня одного. —
Том усмехнулся и снова опустил взгляд на каменные плиты.
В лунном свете трудно было сказать наверняка, но Роду подумалось, что от ворота великана поползла по лицу легкая краска.
Он повернулся и направился к башне. Том побрел рядом с ним.
— Да, вот, мастер, а то замерзнешь. — И Том нахлобучил на плечи Рода принесенный им плащ.
Теплый, дружеский жест, подумал Род, мысленно благодаря Тома. Его тронуло, что эта неуклюжая горилла беспокоится о нем — но он также сознавал, что плащ стеснял движения его ножевой руки, и был весьма уверен в том, что Том это тоже сознает.
— Не боишься, мастер?
Род, нахмурившись, обдумывал этот вопрос.
— Ну, нет, не очень-то. В конце концов, никогда не слышали, чтобы баньши причинил кому-то вред. Он просто, ну, предвещает, понимаешь? Герольд смерти и все такое.
— А все же, то чудно, что ты не боишься. Ты даже не пойдешь в тени стены, мастер?
Род мрачно посмотрел на тень вдоль зубчатой стены.
— Нет, я, когда могу, выбираю середину дороги. Я всегда предпочитаю идти прямо под солнцем, чем красться в тени по обочине дороги.
Большой Том на минуту замолк, спрятав глаза в тени.
— И все же, — заметил он, — в то или иное время человек, по необходимости, должен проходить через тень.
Род с потрясением сообразил, что Том уловил и подхватил аллегорию. Неграмотный крестьянин, разумеется!
Он кивнул с таким серьезным видом, что это выглядело почти комично.
— Да, Большой Том. Бывают времена, когда приходится выбирать ту или иную сторону дороги. Но лично я остаюсь на обочинах только тогда, когда вынужден. Я предпочитаю свет. — Он усмехнулся. — Хорошая защита против духов.
— Духов! — фыркнул Том. Он быстро бросил Роду косую усмешку и отвернул взгляд, нахмурившись. — И все же, мастер, я дивлюсь, что ты выбираешь середину дороги, ибо там на человека могут напасть с обеих сторон. И что более существенно, он не может сказать, выбрал ли он правую или левую сторону.
— Да, — согласился Род. — На он может сказать, что выбрал середину. А что касается нападения, ну, если дорога построена хорошо, то центр — самая высокая ее часть; мостовая склоняется направо или налево, а обочина мягкая и может поддаваться под твоей тяжестью. Человек посередине может видеть, откуда надвигаются его враги, и там твердое подножие. Обочины дороги — ненадежны. Разумеется, это открытая позиция. Вот почему не слишком многие имеют смелость идти по ней.
С минуту они шли молча, затем Род вдруг спросил:
— Ты когда-нибудь слышал о диалектическом материализме, Большой Том?
— Как?.. — Голова великана вскинулась в удивлении, почти в потрясении. Он отошел, нахмурился и энергично замотал головой, бормоча: — Нет, нет, мастер, никогда, никогда.
Разумеется, Большой Том,подумал Род. Вслух же он сказал:
— Это философия Земли, Большой Том. Происхождение ее теряется в Темных Веках, но некоторые люди все еще придерживаются ее.
— А что такое Земля? — проворчал великан.
— Мечта, — вздохнул Род. — И миф.
— И ты тот, кто живет ею, мастер?
Пораженный, Род поднял взгляд.
— Чем? Мечтою о Земле?
— Нет, этим диалек… Каким волшебным словом ты ее нарек?
— А, диалектическим материализмом? — усмехнулся Род. — Нет, но я нахожу некоторые его концепции очень сподручными, вроде идеи синтеза. Ты знаешь, что такое синтез, Том?
— Нет, мастер, — покачал головой Том, округлив от удивления глаза.
Удивление, по крайней мере, было наверняка настоящим. Последнее, что мог ожидать Том, это то, что Род примется толковать и цитировать тоталитаристскую философию.
— Это средний путь, — пояснил Род. — Правая сторона дороги — это теза, а левая — антитеза. Соедини их, и ты получишь синтез.
— Да, — кивнул Большой Том.
Весьма быстрая сообразительность для тупого крестьянина,отметил Род и продолжал:
— И теза, и антитеза в равной мере частично ложны, так что ты отбрасываешь их ложные части и соединяешь истинные — берешь от них самое лучшее — называешь результат синтезом, и ты получишь истину. Понимаешь?
В глазах Тома появилось осторожное выражение. Он начал понимать, куда клонит Род.
— И синтез — это середина дороги. И будучи истиной, она, естественно, неудобна.
Он поднял взгляд. Над ним вырисовывалась восточная башня. Они стояли в тени.
— Ну, хватит философствовать. Давай приниматься за работу.
— Моли небеса, чтобы баньши не свалился на нас, — простонал Большой Том.
— Не беспокойся, он показывается только раз в день, вечером, чтобы предсказать смерть в ближайшие двадцать четыре часа, — сказал Род. — Он не должен снова появляться до завтрашнего вечера.
В тени вдруг раздался неожиданный шорох. Большой Том отпрыгнул с внезапно появившимся в руке ножом.
— Баньши!
Род тоже выхватил нож, пронзая взглядом темень. Глаза его встретились с двумя огненными точками у подножия стены.
Род шагнул вперед, согнувшись в стойке и перебрасывая нож из правой руки в левую.
— Назови себя, — произнес он нараспев. — Иль умри!
Визг и бросок, и огромная крыса стремглав пронеслась мимо него, затерявшись в тени рядом с внутренней стеной.