Чародей с гитарой. Том 1
Шрифт:
«Мадж прав, — дошло до него сквозь тепловатый туман, налипший на глазные яблоки. — Я пьян».
Он до предела напряг рассудок, но не смог вспомнить ничего крепче апельсинового сока, выпитого за ужином. Спев два куплета из «Шлюп «Джон Б.» (чтобы корабль не дематериализовался под ними среди ночи), он отправился почивать. Яльвар не спал и был трезв. Все были как стеклышко, и спать никому не хотелось... Кроме него.
В этот момент юноше отчаянно понадобился иллюминатор. Обнаружив его, он в самое последнее мгновение успел высунуть голову и вылить мутное содержимое
Кое-как он закрыл иллюминатор, задвинул шпингалет, шатаясь, выбрался на палубу. Едва он ступил на тиковые доски, на него с яростью накинулся ветер. Розарык с мрачной решимостью сжимала штурвал, а Мадж и Яльвар развлекались отнюдь не лучшим образом, пытаясь зарифить грот.
— Пошевеливайтесь! — Рев тигрицы почти был едва слышен в шуме бури. — А то его обязательно сохвет!
— Да и наплевать, — простонал Джон-Том, прижимая ладони к вискам. — Только давайте не будем орать, хорошо?
— Вы это небесам скажите, чаропевец, — взмолился Яльвар.
— Да, кореш, тебе пора поколдовать, — присоединился к хорьку промокший до нитки Мадж. — Угомони клепаную стихию. Хватит с нас этой чертовой бури, будь она трижды проклята.
— Сделаю все что угодно, — пообещал юноша, — только не шумите.
Он качнулся и свалился бы за борт, если бы в последний момент не ухватился за планшир.
— Я ничего не понимаю! Когда я спать ложился, было так спокойно...
— Ну, а теперь неспокойно, кореш, — перебил Мадж, меряясь силами с тяжелым мокрым парусом.
— А я ни хазу не видала, чтобы такой свихепый ухаган налетал так внезапно, — добавила борющаяся со штурвалом Розарык.
— Слова, — пробормотал Яльвар. — Слова чаропесни! Вы их помните? — Он смотрел на Джон-Тома в упор. — Вы не позабыли слова?
— Но это же просто хоровой рефрен, — простонал Джон-Том. — Просто хоровой рефрен. «В жизни хуже не бывало, разрази нас гром!» — пробормотал он, понизив голос. — Нет, вы не подумайте, что я на это напрашивался.
— Но вы это спели. Духам не под силу отличить текст от подтекста, они все понимают буквально.
— Но в моей жизни бывало хуже. — Отступив на ватных ногах от леера, Джон-Том протестующе крикнул небесам, которые явно собирались разразить их громом: — Куда хуже!
Небеса не удостоили его вниманием.
Несколько часов экипаж «Джона Б.» воевал с волнами. Дважды суденышко едва не затонуло, и спасли его далеко не волшебные усилия помпы, которую Джон-Тому удалось завести, заблевав от натуги все машинное отделение. Зато после можно было не бояться приступов рвоты — желудок очистился полностью. Впрочем, самому желудку так не казалось.
Вскоре после того, как они откачали воду из второго трюма, ветер начал утихать. Через час улеглись и чудовищные волны. Но экипажу полегчало не намного, ибо громы и молнии уступили непроницаемо густому туману.
Опершись о леер, Мадж заворчал:
— Кореша, к земле нам сейчас лучше не приближаться.
Он
— Эй ты, здоровенное желтое педрило! Я знаю, ты там! Почему бы тебе не испарить эту висячую мочу, чтоб мы могли видеть дорогу?
— Слова песни, — буркнул Яльвар.
— Шеф, прикуси язык, а не то я тебе помогу, — зарычал Мадж.
Царило утро. Где-то в вышине висело и, вероятно, посмеивалось солнце. Компас по-прежнему указывал путь, но ветер улегся вместе с бурей, а жалких потуг Джон-Тома было совершенно недостаточно для пробуждения новенького блестящего двигателя.
Заново поставленный парус безвольно свисал с мачты. Шлюп плелся по зеркально гладкому мелководью. Иногда песчаное дно угрожающе поднималось к килю, но сменялось синей пропастью всякий раз, едва у экипажа появлялась надежда на скорую высадку. Розарык, как могла, управлялась со штурвалом, а выдра и хорька нельзя было упрекнуть, по крайней мере, в недостатке зоркости и быстроты реакций.
На склоне дня туман все еще упорно цеплялся за шлюп, и казалось, песня Джон-Тома одновременно дарит им спасение и навлекает гибель. Исчезновение ветра выглядело подозрительно.
Рано или поздно вокруг шлюпа сомкнутся мели, и странникам придется коротать свой недолгий век посреди чужого океана.
Раздражение точило душу каждому, даже Розарык. Их чаропевец, сотворивший этот чудесный кораблик, даже о себе самом не в состоянии позаботиться. Хорошо хоть его больше не рвет. Удивительно, как это он, капли в рот не взявши, вдруг оказался, мягко говоря, навеселе? А перипетии нынешнего дня подействовали на него еще хуже. Теперь он таскается взад-вперед по палубе и бормочет песенки, такие дурацкие, что никто из спутников просто не в состоянии их расшифровать.
Исключительно из предосторожности Мадж припрятал дуару в укромном местечке. Если чаропевец, будучи как стеклышко, вовлекает тебя в такую передрягу, страшно даже вообразить, на что он способен во хмелю.
— У нас только один шанс, — заявил наконец Яльвар.
— Говори, шеф. — Сидя на баке у левого борта, Мадж не отрывал тревожного взора от коварного мелководья.
— Надо поворотить. Мы не успели отойти далеко от берега, прежде чем начались досадные злоключения. Можно вернуться, высадиться и подождать попутного ветра, который домчит нас до устья Вертихвостки и цивилизованных мест.
— Заманчиво, шеф, да только с ним этот номер не пройдет. — Выдр кивнул в сторону Джон-Тома, пластом лежавшего на палубе и то смеющегося, то икающего в тумане.
— Но разве он не' обязан нам уступить? — удивился Яльвар. — У него есть дар, но нет власти над ним.
— Кой в чем ты прав. Я не ахти какой спец по части чаропения, но тута и так все ясно. Он мой друг, и я обещался помочь ему добраться до цели, что бы с ним ни случилось.
«К тому же, — напомнил себе выдр, — если мы воротимся без лекарства, вряд ли можно будет ожидать особой щедрости от Клотагорба». Не в обычаях Маджа было пренебрегать вознаграждением, затратив столько труда.