Чародейка
Шрифт:
— Он слишком тяжел для тебя, — сказал вождь, легко поднимая бочонок, как будто тот был пустым.
Хотя колдунья почувствовала большое облегчение от того, что Фенеон наконец-то забрал вино, ее в то же время охватило смутное разочарование.
Раин была права, говоря об алчности своего отца.
— Дружба все-таки отличная вещь, — довольно произнесла колдунья.
— Друзья должны сообща справляться с трудностями, не так ли? — спросил Фенеон.
Взяв бочонок под мышку, вождь стальным кинжалом извлек пробку из отверстия. Затем он вложил кинжал в ножны и поднял бочонок высоко над головой. Ароматное вино хлынуло из отверстия красной струей, переливаясь в горло эльфа.
Тем временем Раин и Магнус поднялись по лестнице на площадку второго этажа и направились к лестничному маршу, ведущему на третий этаж. Они быстро пересекли площадку, стараясь не смотреть в сторону отца.
Наконец Фенеон опустил бочонок и закрыл рот. Хотя прошло всего лишь несколько секунд с того момента, когда он открыл бочонок и начал пить, его глаза уже остекленели.
— Слишком сладкое, но очень крепкое. Действует мгновенно, — пробормотал вождь, протягивая бочонок Садире. — На, попробуй!
У Садиры душа ушла в пятки от страха. Видя, с какой быстротой снадобье оказывает свое действие, колдунья перепугалась, что не сумеет ускользнуть от него и успеть принять противоядие, прежде чем на ней скажется действие яда.
— Давай, давай, — произнес вождь заплетающимся языком, глядя на нее остекленевшими глазами и, по всей видимости, плохо различая ее.
Хайар подтолкнул колдунью вперед.
— Не оскорбляй вождя, заставляя его просить тебя еще раз, — сердито сказал он. — Мой отец редко предлагает кому-либо попробовать свое вино.
Фенеон наклонил бочонок, и струя отравленного вина хлынула на голову и лицо колдуньи, которая в испуге шарахнулась назад.
— Я предпочитаю пить из кружки, — фыркнула она, поспешно вытирая рукавом своей видавшей виды блузки капли красной жидкости со своих рук.
Ее слова вызвали приступ веселого смеха у Фенеона и Хайара. Вдоволь насмеявшись, вождь показал сыну рукой в сторону лестницы.
— Принеси ей кружку, — распорядился он. — И поторопись. Моя жажда столь велика, что я никогда не прощу себе, если не прикончу все это славное винцо до того, как ты явишься с кружкой для нашей гостьи.
Хайар заколебался, не решаясь оставить колдунью без присмотра.
— Будь осторожен, — сказал он отцу. — Она может попытаться сбежать.
— Неужели ты и впрямь думаешь, что если бы я на самом деле хотела сбежать, то позволила бы Раин и Магнусу привести меня сюда? — надменно спросила колдунья. — У меня есть причины вернуться к Бродягам Песков.
Хайар внимательно посмотрел на нее.
— Какие такие причины? — резко спросил он.
— Тебе до них нет дела, — грубо ответила колдунья, отворачиваясь. Лучше пойди и принеси мне кружку, пока еще осталось хоть немного вина.
— Я тебе не слуга, — злобно ответил Хайар. — Нечего мной распоряжаться.
— Тем не менее он направился к лестнице и стал подниматься на третий этаж.
Когда он скрылся из виду, Фенеон пьяно захихикал.
— Тебе не следовало бы так грубо оскорблять его, — задыхаясь от смеха, проговорил вождь. — Когда-нибудь он станет вождем клана.
— А я не собираюсь так долго оставаться с Бродягами Песков, — резко ответила Садира. — У меня есть свои планы на будущее, которые не связаны с твоим кланом.
— На твоем месте я не был бы так уверен в этом, — невнятно произнес вождь.
— На что ты намекаешь? — спросила колдунья повышенным тоном.
— Ни на что, — ответил он. — Просто я хочу сказать, что жизнь — штука сложная. Она так же удивительна, как и коротка, так что возможны самые неожиданные повороты.
— В этом я с тобой согласна. Особенно если дело касается эльфов, признала Садира.
Под предлогом, что ей надо взглянуть на то, что происходит внизу на улице, она подошла к бойнице. Там она встала так, чтобы быть спиной к Фенеону, делая вид, что ее интересуют прохожие в ярких сарами, во множестве заполнившие улицу. Услышав позади себя звуки льющейся жидкости, она поняла, что он решил глотнуть еще вина. Садира бросила быстрый взгляд через плечо, чтобы быть полностью уверенной в том, что все его внимание в данный момент поглощено выпивкой.
Так оно и оказалось. Вождь стоял и, откинув голову назад, прижимал к губам бочонок, из которого ему в рот лилась ровная струя вина. Чувствуя себя в безопасности, Садира вытащила из заплечного мешка костяной флакон с противоядием и, поспешно открыв его, капнула две большие капли себе на язык.
Едва Садира успела убрать флакон обратно в мешок, Фенеон громко рыгнул и оторвал бочонок ото рта.
— Есть только одна вещь, которую я люблю больше хорошего вина. Это серебро, моя главная слабость, — пробормотал он, с шумом ставя бочонок на пол.
Садира поспешно обернулась, услышав шум. Фенеон тяжело опустился на каменный пол рядом со скамьей, обнимая своей ручищей бочонок.
— Почему ты так любишь серебро? — спросила колдунья. — В конце концов, его же нельзя пить.
— Вождь всегда нуждается в серебре, — пояснил Фенеон, придавая лицу серьезное выражение. — Оно является мерилом его власти и показателем степени уважения к нему со стороны его воинов.
Садира покачала головой, услышав такое определение.
— На самом деле все обстоит совсем не так, — возразила она, садясь на скамью рядом с ним. — Я слышала, что твои воины говорили о тебе. Они с похвалой отзываются о твоих воинских подвигах и о твоем боевом искусстве, высоко оценивают тебя как воина. И никто из них ни разу не поинтересовался тем, сколько серебра в твоих кошельках.
Фенеон удивленно взглянул на нее, не зная что сказать.
— Это действительно так? — наконец спросил он.
Садира кивнула.
— Я также слышала разговор о том, что, когда Фенеон был молодым, для него не было ничего невозможного, — добавила колдунья.
— Так оно и было, — проговорил он, и серые глаза его заблестели при воспоминании о счастливых днях молодости. — Никто во всей пустыне не бегал так быстро, как я, и даже у соколов были все основания опасаться моих метких стрел. — Он опустил голову, и в его глазах погас счастливый блеск.