Чарующий остров
Шрифт:
— Ну, давай-ка смягчим наши сердечные боли и почитаем «Дженни и Сью». Посмотри-ка, что тебе там нужно прочесть.
— Сейчас! — Тина решила завершить это представление попыткой тройного прыжка, сорвалась и упала.
— Тина, милая! Я гляжу, ты из тех, кто учится только на своих ошибках! С тобой все в порядке?
Тина заулыбалась привлекательной насмешливой улыбкой, так напоминавшей кого-то Клэр. Она положила руки на плечи Клэр и поцеловала ее в щеку.
— Сейчас! — повторила она, переведя дух.
Они сидели в зеленой тени, овеваемые легким ветерком,
— Откуда берется вся эта вода? — спросила Тина с детским любопытством. — И куда девается потом?
— Ну, это долгая история!
— То есть вы не знаете. — Тина решила, что нашла уязвимое место.
— Я этого не сказала, милая. На самом деле я кое-что знаю. — Клэр старалась говорить убедительно, но не всегда это у нее получалось. — Ты ведь знаешь, что земля вращается вокруг солнца и про силу притяжения?
— Да! — Тина перевернулась на живот, гримасничая.
— Ну так вот, океаны не так глубоки по сравнению с глубинами земли, и сила гравитации концентрируется на «мягких» частях земли, с самым большим притяжением — на морях. Понятно?
— Ну да!
— Земля поворачивается вокруг своей оси каждые двадцать четыре часа, таю что «притяжение» следует за точкой против Солнца.
— В таком случае наибольший прилив будет в полдень, — быстренько сообразила Тина.
Клэр наморщила нос:
— Весьма провокационное заключение, но я так легко не уступлю. А ты соображаешь, — добавила она вполне серьезно.
Тина скромно кивнула.
— Но ты забываешь одну вещь. У нас есть Луна-соперница. Когда она ближе всего к Солнцу во время новолуния, Солнце с Луной тянут вместе. Прилив всегда выше в новолуние, чем в другие дни.
— А как же в полнолуние? У нас тогда высокий прилив.
— Да, но тогда Солнце и Луна друг против друга и уравновешиваются.
— О Господи, лучше б я не спрашивала, — зевнула Тина, внезапно теряя интерес к предмету. Если нельзя объяснить моментально, то тогда все это слишком сложно.
Клэр достала сандвичи, передала один Тине вместе с холодным питьем из термоса. Наверху в доме Надя наслаждается своей сиестой, а Дэвид весь ушел в работу.
— Есть в жизни свои преимущества, — ответила Клэр с удовлетворением, она с удовольствием ела сандвич с ветчиной, горчицей и листом салата. Клэр пришло в голову, что они с Тиной часто беседуют как ровесницы. Ее вдруг обуяло теплое чувство, и она потрепала короткие кудряшки. Тина со счастливым видом расправлялась с фруктовым пирожным.
— Желаю счастья и всего самого наилучшего! — проговорила она шутливо.
Они наслаждались едой, своим товариществом, солнцем и тенью, миром и красотой, шепотом моря и прозрачной синевой лагуны. Высоко над берегом так пышно распустилась растительность, что казалась объятой пламенем. Красные пламенеющие лепестки усыпали пляж, птички скакали с ветки на ветку в поисках сладкого нектара. Лагуна выглядела немного странно без «Карины» на якоре, решила Клэр. Не видно было сверкающей белой обшивки, полированного дерева, надраенной меди. Клэр вздохнула.
— Хорошо бы папа взял нас в Кэй, — вдруг заявила Тина. — Но вряд ли! Надо было попросить дядю Брока. Там столько живности! Вы себе не представляете!
Клэр кивнула. Она знала, что Кэй — песчаная отмель площадью четыре-пять акров в миле от моря и любимое гнездовище всевозможной птицы: белоголовок, крачек, цапель, морских ястребов, фрегатов.
— У тебя и так очень насыщенная жизнь, — приободрила она ребенка.
— Еще бы! Дядя Брок брал меня туда примерно в это же время год назад. В начале лета. Мне бы хотелось попасть туда с ним снова. Я в жизни не видела столько птиц в одном месте. Тысячи, и не ссорятся, не дерутся! Представляете! В воздухе их тучи, а они не сталкиваются. Дядя Брок сказал, лучшие из них могут достигать скорости до двухсот миль в час. Мы захватили кинокамеру. Дядя Брок сказал, что мы спятили, потому что я попала в гнездо буревестника, и он меня снял, а потом стал изображать буревестника, а я упала в другое гнездо. Ну и смеялись же мы! Чудесно было. Смотрите-ка, вон глупыш-птичка. Хорошенькая, правда?
Клэр повернула голову туда, где привлекательная, угольно-черная с белой головкой птичка, размером с голубя, уставилась на них выжидательно. Эти дружелюбные птицы миллионами селились по всему рифу. Она стала бросать им крошки от пирожного.
— Ну, привет!
Они повернули головы и увидели Дэвида, спускавшегося с альбомом под мышкой. Он легко спрыгнул на песок, выглядя довольным и отдохнувшим, улыбка освещала его строгие черты.
— Ты кончил рисовать, папа? — спросила Тина больше из вежливости.
— Почти. Через пару дней я вам покажу портрет Клэр. Я им доволен. Ну, а вы тут как? — Голос его был, как обычно, мягок, но с некоторой настороженностью.
Клэр закинула руки за голову:
— Тина только что рассказывала мне про Кэй. Ей охота туда сходить.
— Боже избави! — Дэвида передернуло. — Только представить, что на тебя кинется буревестник!
— Вы никогда не рисовали птиц? — спросила Клэр суховато.
— Изредка. Эта работа требует большой точности, если вас это так интересует. — Он прервал себя и обратился к дочери: — Пойди пересядь к Клэр.
— Ты хочешь меня порисовать, папа? — спросила она с каким-то особенным выражением.
— Почему бы нет? Ты хорошенькая, — отвечал он скороговоркой.
— Ну, спасибо!
Клэр внимательно посмотрела на нее, пытаясь понять, была ли эта ирония случайна или преднамеренна, но выражение лица Тины было ангельски непорочно. Дэвид едва ли обратил внимание, погрузившись в свое.
— Давай-ка так, Тина, — он легонько приподнял ей голову, — если это будет удобно.
Тина подсела к Клэр, и Дэвид устроил их так, что они смотрелись прелестной парой, в цветовом контрасте, а лицо его быстро приобрело выражение профессиональной озабоченности.