Чары, путы и кровные узы

Diurdana

А на кладбище?

Если прошла снегоуборочная техника, посыпала гравием все подъемы и спуски — хорошо. Ну, это на центральных, а на других? На других катафалк останавливался на более-менее ровном и безопасном месте, и до вырытой ямы гроб приходилось тащить на собственном горбу. Иногда далеко. Иногда в гору. Иногда — с горы. В общем, особо скучать в те две недели пока Алевтина готовилась и писала олимпиаду, Богдану было некогда. Лишь только во время их ежевечерних сеансов связи он испытывал острую потребность в ней и осознавал, как тоскует.

Но две недели…. Не два года и не два месяца даже. Ничего катастрофического в этой разлуке нет, а наверстать потерянное время они вполне успеют. Вот только раздражение на весь окружающий мир росло день ото дня.

Поэтому стоило Алевтине заявить, что она отстрелялась, как у Богдана сам собой тут же возник выходной на следующий же день. И наплевать что среди недели, пусть кто-нибудь только попробует им помешать увидеться!

Никто и не рискнул мешать, только Роман увязался, узнав, что друг планирует отвезти Алю на «горнолыжку», опробовать качество снежного покрова трассы.

С ним они к школе за Алей и приехали.

— Ромыч, — не поворачивая головы, потребовал Богдан, — не кури в машине.

— Почему?

— Потому что в машине больше курить нельзя.

— С каких пор?

— С недавних. — Бо повернулся, выдернул из руки друга зажженную сигарету и выбросил ее в окно.

Сам вышел из машины и демонстративно закурил на улице. Вернувшись в салон, Бо достал из кармана освежитель для рта и с невозмутимым видом воспользовался им.

— Та-ак, — наблюдая за ним, протянул Роман, — нормально….

— Что?

— Вот именно, Бо, что происходит?

— Карале не нравится запах табака.

— И что? А что еще не нравится твоей Карале, интересно? Бо, ты — каблук, ты врубаешься?

— А ты пересядь.

— Что?!

— Пересядь, говорю, назад. — Богдан уже увидел девушку, она помахала ему рукой и направилась к машине, неся в руке большую сумку в которой видимо, лежал ее горнолыжный костюм. Слава Богу, — подумал Бо, — не нужно будет везти ее домой и переодевать.

Роман, увидев девушку, вышел из машины и демонстративно поклонившись, придержал для нее дверь.

— Привет. — Аля позволила себя поцеловать, сморщила носик, но ничего не сказала.

— Ты не голодна?

— Нет, я пока тебя ждала, перекусила. Поехали?

На горнолыжной базе Аля зачем-то решила попробовать себя на доске, хотя как выяснилось, до этого она каталась на лыжах. Богдан заподозрил, что она захотела кататься на том же что и он, но уточнять не стал.

Аля же вручила ему свой телефон и попросила увековечить в его памяти ее первое знакомство с подъемником. Знала бы малышка, что ей предстоит, постеснялась бы с подобными просьбами, ибо первый ее подъем помнили потом все отдыхающие. А кто не присутствовал, те потом на ютюбе нашли и посмотрели.

Подъемники бывают разными. Лучше всего для сноубордистов безусловно подходят кресельные, но такое удовольствие может позволить себе не каждая лыжная база. Там

где каталась Алевтина, подъемник был бугельным. С Т-образной буксировочной штангой, называемой «якорь». За эту-то штангу и зацепилась Аля сноубордом, сделав перед этим потрясающий кульбит через себя. Как так получилось, Бо даже не успел понять, видимо стоило сначала отцепить от борда одну ногу, но одно мгновение и девушка лежит на снегу, на животе, а подъемник за ноги, тащит ее вверх по склону.

А его раздирает приступ истерического смеха. И кстати, он честно выполняет Алину просьбу и снимает происходящее на камеру ее телефона….

— Выключи это. — Аля отодвигает устройство, тянется к чашке кофе.

— Малышка, — Бо обнимает ее за плечо, тычет пальцем в прыгающую картинку, — ну это же забавно!

— Ну конечно, — кивает девушка, — я заметила, как тебе было забавно, и вообще — всей горе. Все смеялись надо мной….

— Ты продлила людям жизнь. Разве плохо?

Аля молча и выразительно глянула на него и цокнув, отвернулась.

— Только Ромка догадался остановить подъемник. Кстати, — она переключает внимание на притихшего товарища, — спасибо тебе, Рома, страшно представить, что было бы….

— Я бы тебя спас. — Спорит с ней Богдан. — Я же тебя спас?

— Ага, когда просмеялся. А если бы меня утащило на самый верх?

— Малышка, ну не драматизируй, прошу тебя. Погоди, — Богдану приходит в голову любопытная мысль, — не пей этот кофе. Я сейчас принесу кое что получше.

Бо уходит, а возвращается с бокалом какого-то бордового напитка, похожего на вино.

— Держи.

— Что это? Это спиртное?

— Это компенсация, Караля, за твои мучения на склоне. Попробуй.

Девушка пригубила напиток и облизнулась.

— Глинтвейн?

— Он самый. Обожаешь?

— Пробовала у мамы. Вкусно.

После бокала глинтвейна девушка добреет. Пряное вино словно согревает ее изнутри, а все произошедшее уже ей самой кажется забавным приключением.

Второй раз лезть на гору Аля не рискнула. Поэтому они вернулись домой, оставив Романа на попечение какой-то старой знакомой, так удачно встретившейся ему в очереди на подъемник. Дома Богдан очень долго и очень старательно вымаливал у Алечки прощение, пока она не сдалась под напором его чувственных ласк.

* * *

— Мама, я Новый год хочу встречать с Богданом.

— Нет. — Мать не одарила ее даже взглядом. Она критично оглядела наряженную елку и, кажется, осталась довольна.

— Но почему?!

— Потому что Новый год — семейный праздник, а твой Богдан не имеет к нашей семье никакого отношения.

— Мама! — Аля топнула ножкой. — Ну, пожалуйста, я прошу тебя! Ведь это наш первый Новый год.

— И я искренне надеюсь, что последний.

— Я ведь даже с ребятами на каникулах не поехала отдыхать, ради того чтоб ты меня к нему отпустила.