Час бультерьера
Шрифт:
Меня несли вперед ногами, голова лежала на возвышении, сквозь шторки ресниц я прекрасно обозревал окрестности. Я и увидел и почувствовал, как тропинка пошла круто в горку, и, разумеется, услышал, как обрадовался Хриплый: «Во, бляха муха! Чо я вам говорил? Во, ща подымемся и до «Камня» ранее обеда дочапаем». Остальные промолчали, а Хриплый завел речь о том, что можно было б и не останавливаться вчерась на ночлег, тогда б ужо об этот час плыли б на лодках к дому.
Хриплый разглагольствовал, а я услышал журчание воды, заметил, как поредела тайга, и вскоре сквозь ресницы разглядел то, чего наркокурьеры обзывали «Камнем».
Оказывается, «Камнем»
Человеческих построек целых три штуки: терем-теремок на фундаменте из булыжников, теремок поменьше и сарайчик. Надежные, обстоятельные строения, видать, сей перевалочный пункт один из ключевых на маршруте транспортировки груза.
«Интересно, почему здешний отшельник по кличке Леший не пошел с мужиками встречать американского экспедитора? Ведь трепались мужики, иногда и Леший ходит на встречу с китаезами», – подумал я и точно вслух вопрос задал. Словоохотливый Хриплый, обращаясь к мужику, что нес единственный рюкзак с «коксом», заметил, мол, Леший небось ужо столы накрыл и баньку подготовил, ужо готов встретить интуриста по первому разряду, як посла какого, а посол иностранный вона какой едет, рюмку с вилкой теперича одновременно поднять не сможет, с ширинкой еле справляется, когда оживает.
Значит, вон тот теремок поменьше – банька?.. Ух ты! Как здоровски устроился Леший! Взяв упреждение на место и секретность обитания, можно смело сказать – уровень жизни выше таежного среднего. Мотель «Тайга» пять звезд, право слово.
А вот и сам Леший показался. А за ним из пятизвездочного терема выходят Студенты.
Леший удивительно похож на Карла Маркса – бородища и патлы у него в точности, как у автора умной книжки «Капитал». И лоб похож, и носик, и кожа чистая, как на хрестоматийных парадных портретах Основоположника. Тот, классический Карл написал «Капитал», а этот, наш современник, сколачивает реальный капитал, контролируя наркотрафик. Ухоженная мохнатость на лобастой башке у этого Карла по кличке Леший только подчеркивает его интеллигентность. Глазки у Лешего умненькие, курточка на меху фасонистая, сапожки хромовые, и в зубах сигаретка с фильтром.
Не пойму, отчего дубль Основоположника называется Лешим, не подходит ему эта кликуха совершенно, а вот Студенты, группа из четырех курьеров, коим должно тащить «дурь» далее по маршруту, соответствуют групповому прозвищу полностью. Все четверо – этакие «вечные студенты», знаете такой тип? Дяденьки, задержавшиеся в развитии, любители очков-«велосипедов» а-ля Джон Леннон, приверженцы неряшливой бородатости и стройотрядовских шмоток, поклонники бардовской лирики.
Леший и Студенты вышли из главного терема после того, как сиплый залихватски свистнул. Они выходили гордые, неторопливые, готовые к встрече иностранного гостя, и как увидали носилки и всего один пузатый рюкзак, так вся их показушная солидность в момент исчезла. Интеллигентные наркодельцы побежали навстречу к простоватым мужикам, обремененным носилками с раненым и не обремененным обычным количеством единиц груза. Леший на бегу сыпал вопросами, Сиплый на ходу сбивчиво отвечал, другой носильщик из нашей компании помогал Сиплому, делая дополнения, седовласый Студент-очкарик помогал Лешему, уточняя вопросы, короче, базар еще тот, галдеж и карканье, как на знаменитом одесском Привозе.
Студенты зачем-то отобрали у мужиков носилки со мною, полуживым. Едва меня при этом не уронили, черти. Бег трусцой и вопросы-ответы, гам, галдеж и базар продолжились, меня понесли в центральный терем. Диво дивное, чудо чудное, но буквально за каких-то пять минут, пока перемещались гурьбой к терему, Леший в общих чертах уяснил, что за картина предстала пред очами мужиков на перевалочном пункте, именуемом «Поляна». Вопросы Леший задавал дельные, хоть и всуе, и дурацкие уточнения Студента в очках были лишними, и ответы следовали зачастую невнятные, с глупыми дополнениями, а общая картинка все ж таки нарисовалась.
В отличие от избушки китайцев вход в терем предваряло культурное крылечко под козырьком, а вход в «залу» – просторные сени. Меня заволокли на крыльцо, пронесли через сени, в так называемом зале носилки вместе со мной, несчастным и жалким, уложили на стол. Здесь тоже, как и в той избушке, стол находился в центре помещения. Но возле стола не лавки, а стулья, самодельные, но симпатичные. И вместо печурки здесь нормальная «русская печь», вместо лежака, одного на всех, удобные двухъярусные нары. Имеются сундук в углу, буфет с посудой напротив печки и окна настоящие, со стеклами, за занавесками в цветочек. И полочка с книгами, представьте себе, присутствует.
– Все вон! – приказал Леший. – Очкарик, останься.
Мужики, с которыми я уже успел сродниться, и курьеры студенческого вида, толкаясь, вышли в сени, оттуда на крыльцо. По ступенькам крыльца забарабанили сапоги, гомон разговоров все тише и тише. В «зале», в тишине и уюте, нас осталось трое – я на столе, будто покойник, хозяин Леший и интеллигент в очках, в редкой бороденке, с «калашниковым» на узком плечике.
– Очкарик, достань бинты, вату, антибиотики, нашатырь, – продолжил командовать Леший, нагибаясь ко мне, тревожно вглядываясь в мое лицо, сохранившее свежие следы побоев.
Очкарик перевесил автомат с плечика на спинку стула, подошел к сундуку, откинул крышку, полез шуровать во внутренностях. Большущее спасибо Очкарику – оружие болтается на кожаном ремешке слева от меня, то есть со стороны моей полноценной руки. Леший стоит с другой стороны, нагибается ниже, дышит мне в лицо мятой. Завидую Лешему, давненько я не чистил зубы.
Леший нагнул мохнатую голову еще ниже, чуть ли не по слогам произнося каждое слово:
– Сэр, вы меня слышите?
Еще бы я его не услышал! Прямо в ухо орет. Отвечаю:
– Йес, оф кос. Слышу, не глухой.
Я решил ожить сразу, без всяких актерских преамбул. А чего тянуть-то, правда? На фига?
Я ему ответил и схватил полноценной рукой Лешего за бороду. Запустил растопыренные пальцы в густую растительность, сжал волосы в кулаке и рванул на себя. И головой мотнул так, чтобы нос ему своим лбом свернуть набок. И коленку согнул, чтоб одновременно с носовым хрящиком хрустнули ребра хозяина пятизвездочного приюта наркокурьеров. И согнутый локоть калечной руки повернул таким образом, дабы напоролся на него Леший желудком. И он напоролся чем надо, и у него хрустнуло все, что должно было хрустнуть.