Час Быка (рис.: Г. Бойко, И. Шалито)
Шрифт:
— Странно, что движется в обычном пространстве. Его скорость невелика. На пересечение ему понадобится больше ста тысяч земных лет, — громко отозвался из дворца владыки Вир Норин.
От неожиданности Чойо Чагас и несколько присутствовавших сановников резко повернулись в его сторону.
— А живы ли те, что в корабле? — Мента Кор задала вопрос, мучивший всех звездолетчиков.
— И звездолет будет идти без конца? — спросил Чойо Чагас, обращаясь к Фай Родис.
За нее ответила Мента Кор:
— Пока не иссякнет запас энергии для автоматов, исправляющих курс, звездолет неуязвим. Но и после
— Миллион лет, — медленно произнес Чойо Чагас и, спохватившись, насупился.
— Разве принято на Земле отвечать, когда не спрашивают? — грозно сказал он, глядя только на Родис. — Да еще в присутствии старших?
— Принято, — ответила Родис. — Если разговор ведут несколько людей, отвечает тот, у кого раньше сформулировался ответ. Старшинство не имеет значения. Я подразумеваю возраст.
— А звание также не имеет значения?
— В обсуждении вопроса — никакого.
— Анархисты! — буркнул Чойо Чагас, поднимаясь.
По знаку Родис Олла Дез выключила связь. Прекратили свое мягкое гудение проекторы СДФ.
Завешанный яркими тканями зал дворца принял обычный вид, будто и не было угрюмого призрака корабля, промелькнувшего мимо планеты, посылая в пространство непонятный стонущий зов.
Землян потрясла встреча с межзвездным скитальцем. Нечто безвыходное, инфернальное было в метании света среди остро перекрещенных металлических плоскостей пустого зала корабля.
Гнетущая тоска овладела, видимо, не одними лишь землянами. Чойо Чагас, не сказав ни слова, побрел в свои покои несвойственной ему усталой походкой. Позади неслышно шли два «лиловых», презрительно оглядываясь на следовавшую в отдалении кучку приближенных.
Фай Родис напрасно опасалась, что ее спутников задержат еще на несколько дней. Инженер Таэль вручил Чеди, Эвизе и Вир Норину кусочки гибкого пластика, испещренные значками и покрытые прозрачной пленкой. Карточки давали право появляться во всех учреждениях, собраниях и институтах города Средоточия Мудрости. К великому удивлению землян, оказалось, что подобным правом обладали лишь немногие жители столицы. Большинство имели карточки иного рода, ограничивавшие их владельцев в правах. Человек без карточки считался вне закона. Его хватали и после дознания или высылали в другую область планеты, где требовался физический труд, или же, если этой потребности не было, обрекали на «легкую смерть».
Таэль проводил троих землян вместе с их СДФ за пределы запретной зоны садов Цоам и, передав провожатым, возвратился. Он нашел Фай Родис у прозрачной стены холла, в который выходили двери опустевших комнат. Без скафандра, в короткой широкой юбке с корсажем, она стала ближе, домашнее.
Родис всматривалась в сад, где вздрагивали ветви деревьев, жадно протянувшие к небу воронки своих ветвей. Таэлю вдруг подумалось, насколько милые его сердцу растения должны казаться для землян чужими. И одинокая Родис в ее легкомысленно юном, по мерке Ян-Ях, наряде представилась ему пленницей, тоскующей и беззащитной.
Инженер забыл обо всем. Долго сдерживаемое чувство вырвалось наружу с неожиданной для него самого силой. Он припал на колено, уподобляясь,
Родис слушала его, не двигаясь и не удивляясь, будто все, что говорил тормансианин, давно ей известно.
Таэль смотрел в ее глаза, стараясь прочитать или хотя бы угадать ответ. Сияющие, как у всех землян, сказочные зеленые очи жительницы Земли под внешней ласковостью таили непоколебимую отвагу и бдительность, стояли на страже ее внутреннего мира. И, разбиваясь об эту незримую стену, гасли мечты и слова любви, поднявшие инженера на один уровень с Фай Родис. Таэль опустил голову и умолк, продолжая стоять у ног Родис в позе, которая уже казалась ему нелепой.
Фай Родис сжала его соединенные ладони и легко подняла. Она хотела положить руки на плечи Таэля, но он, зная их успокоительную силу, отшатнулся, почти негодуя. По известному человеческому закону, одинаковому для Земли и Торманса, мужчина, моливший о любви, мог легче перенести отказ, чем дружеское участие. Не жалость, нет, жалости к себе не почувствовал тормансианин, и за это был благодарен своей избраннице, не отстранившейся от него и в то же время такой невозможно далекой.
— Простите меня, — с достоинством сказал Таэль, — замечтался, и мне показалось… словом, я забыл, что у вас не может быть любви к нам, низшим существам заброшенной планеты.
— Может, Таэль, — тихо ответила Родис.
Инженер до боли сжал пальцы заложенных за спину рук. Снова, ломая волю и сдавливая грудь, захватила его опасная сила земной женщины.
— Тогда… — пробормотал он, вновь обретая надежду.
— Посмотрите глазами Земли, Таэль. Вы видели нашу жизнь. Найдите мне место в вашей, ибо любовь у нас только в совместном пути. Иначе это лишь физическая страсть, которая реализуется и проходит, исполнив свое назначение. Периоды ее бывают не часто, потому что требуют такого подъема чувств и напряжения сил, что для неравного партнера представляют смертельную опасность.
Для инженера менторский оборот, какой приняло ее объяснение, становился невыносимым и обидным, хотя он отлично понимал, что Фай Родис говорит с ним доверчиво, прямо и, главное, как с равным.
Инженер Таэль попрощался и побрел к выходу, стараясь держаться с независимостью и достоинством землянина.
Фай Родис огорченно посмотрела вслед и вдруг окликнула:
— Вернитесь, я должна сказать нечто важное.
Родис привела его в свою комнату и плотно прикрыла дверь. Загудел СДФ. Включив защитное поле, Родис рассказала о своем разговоре с Чойо Чагасом.
Тормансианин слушал ее со слабой улыбкой, которая у обитателей планеты Ян-Ях прикрывала горечь бессилия.
— Вы сказали, что я обязан доносить? — спросил он.
Родис кивнула.
— Так это совершенно верно! И я доносил все это время, иначе мне нельзя.
— Почему?
— День без донесения — и я не смог бы видеть вас. Никогда больше.
— Что же вы доносили?
— О, это опасная игра. Рассказать правду, которая не повредит вам, умолчать о важном, придумать полуправду. Имеешь дело с умными врагами, но полуправда, изобретенная для политического обмана, годится как оружие против них же.