Час Быка
Шрифт:
Тор Лик подошел к ней и хотел обнять ее, но она отступила, отстранилась.
– Кто эти существа? Они неотличимы от людей и в то же время не люди. Зачем они здесь? – мучительно прозвучал ее вопрос.
– Вот это, наверное, та самая опасность, на которую намекали чиновники Торманса, – убежденно сказал Гэн. – Очевидно, они стыдятся признать, что на планете Ян-Ях существуют такие виды – обществом это не назовешь, – виды бандитских шаек, будто воскресших из Темных Веков Земли!
– Да, опасность куда страшнее, чем лимаи Зеркального моря и пожиратели черепов в лесу, – согласился Тор.
– Я вспомнил,
– Мне кажется, здесь не то! – возбужденно крикнул Тор Лик. – Как и всякое другое, тормансианское общество накапливало моральные ресурсы через воспитание в суровой школе жизни. Они израсходованы в тиранической эксплуатации, и наступила всеобщая аморальность, которую никакие грозные законы и свирепость «лиловых» сдержать не могут.
– Нет, я должна поговорить с ними! Гэн, выключайте поле. – Тивиса направилась к проему в стене.
Появление Тивисы вызвало крики толпы, заполнявшей площадь. Тивиса подняла руки, показав, что хочет говорить. С двух сторон подошли, очевидно, главари – полуголый с волосами, стянутыми в узел, и татуированный – в сопровождении своих подруг. Женщины, похожие друг на друга, как сестры, шли, виляя худыми бедрами.
– Кто вы? – спросила Тивиса на языке Ян-Ях.
– А кто вы? – спросил в свою очередь татуированный, он говорил на «низком», примитивном наречии планеты, с его неясным произношением, проглатыванием согласных и резким повышением тона в конце фраз.
– Ваши гости с Земли!
Четверо разразились хохотом, тыча пальцами в Тивису. Смех подхватила вся толпа.
– Почему вы смеетесь?
– Наши гости! – проорал полуголый, налегая на первое слово. – Скоро ты будешь наша… – И он сделал жест, не оставляющий сомнений в судьбе Тивисы.
Женщина Земли не смутилась и, не дрогнув, сказала:
– Разве вы не понимаете, что катитесь в бездну без возврата, что накопленная в вас злоба обращается против вас же? Что вы стали собственными палачами и мучителями?
Одна из женщин, злобная, ощетинившись, как разъяренная кошка, внезапно приблизилась к Тивисе.
– Мы мстим, мстим, мстим! – закричала она.
– Кому?
– Всем! Им! Кто умирает бессловесным скотом, и тем, кто вымаливает жизнь, служа холуем у владык!
– А кто такой холуй?
– Гнусный раб, оправдывающий свое рабство, тот, кто, обманывая других, ползает на животе перед владыками, кто предает и убивает исподтишка. О, как я их ненавижу!
«Эта женщина подверглась тяжелому унижению, насилию, поставившему ее на грань безумия», – подумала Тивиса и тихо спросила:
– Но кто обидел вас? Именно вас, лично?
Лицо женщины исказилось.
– А! Ты чистая, красивая, всезнающая! Бейте ее, бейте всех! Что стоите, трусы! – завизжала она.
«Психопатка!» – подумала Тивиса. Она вглядывалась в лица приближавшихся к ней людей и ужаснулась: ни одной мысли не было в них. Дикая и темная, плоская, как блюдечко, душа недоразвитого ребенка смотрела на нее глазами этих людей.
И Тивиса отступила в ворота как раз вовремя. Гэн Атал, следивший за переговорами с рукой на кнопке, замкнул защиту. Отброшенные преследователи покатились по плитам древней площади.
Тивиса схватилась за щеку, как всегда в минуту разочарования и неудач.
– Что ты можешь еще, Тихе? – спросил Тор Лик, называя ее интимным именем, придуманным еще во время подвигов Геркулеса.
– Будь вместо меня здесь Фай Родис! – с горечью сказала Тивиса.
– Боюсь, что и она не добилась бы от них ничего хорошего. Разве что применила бы свою силу массового гипноза… Ну, остановила бы их, а что дальше? Мы их тоже остановили, но не избивать же их лазерным лучом, спасая наши драгоценные жизни!
– О нет, конечно. – Тивиса умолкла, прислушиваясь к шуму толпы, доносившемуся через ограду кладбища.
– Может быть, им нужны наркотики? – спросил Гэн Атал. – Помните, как широко были распространены наркотики в старину, особенно когда химия изобрела наркотик дешевле, эффективнее, чем алкоголь и табак?
– Не сомневаюсь, что у них есть одурманивающие средства. Достаточно взглянуть, как они двигаются. Но суть бедствия в другом – в потере человечности. В давние времена случалось, что дикие звери воспитывали маленьких детей, случайно брошенных на произвол судьбы. Известны дети-волки, дети-павианы, даже мальчик-антилопа. Разумеется, могли выжить только индивиды, одаренные особым здоровьем и умственными способностями. И все же они не стали людьми. Дети-волки даже утрачивали способность ходить на двух ногах. Вот что делается с человеком, когда инстинкты и прямые потребности тела не дисциплинированы воспитанием.
– Неудивительно, – сказал Тор Лик. – Давно известно, что мозг человека стал могущественным, лишь развиваясь в социальной среде. Первые годы жизни ребенка имеют гораздо большее значение, чем думали прежде. Но…
– Но общество, а не стадо воспитало человека, – подхватила Тивиса. – Человек был групповым, но не стадным животным. А толпа – стадо, она не может накопить и сохранить информацию. Преступно лишать людей знаний, правды; омерзительная ложь привела человека к полной деградации. Руководимые лишь простейшими инстинктами, подобные люди сбиваются в стадо, где главное развлечение – садистские удовольствия. И перестроить их психику, как и детей-волков, непосредственно обращаясь к человеческим чувствам, нельзя. Надо придумывать особые методы… Как все-таки я жалею, что с нами нет Родис.
– Что мешает вызвать ее сюда? – спросил Тор.
– Афи, неужели ты не догадался, что Родис осталась заложницей во дворце владык? – сказал Гэн Атал. – И будет там, пока все мы не вернемся в «Темное Пламя».
– Смотрите, они перебрались через стену! – воскликнула Тивиса.
Осаждающие догадались, что защитное поле перекрывает только ворота, и полезли через стену. Скоро ревущее скопище уже бежало по кладбищу, тесня и толкая друг друга, в проходах между памятниками. У синих глазурованных столбиков нападающих отбросило назад. Заработали два угловых СДФ. Гэн Атал установил минимальное напряжение защитного поля, проницаемое для света и сильного оружия, которого у нападавших не было.