Час, когда придет Зуев
Шрифт:
«Что за чепуха?» — недоуменно подумал Алексей, но к жаркому не притронулся. И тут же, забывая об осторожности, не утерпел:
— Ты-то как здесь оказалась? Место отдаленное, неподходящее…
— Я-то? — охотно отозвалась девушка. — Я с подругой в церковь пошла.
— Ты что, верующая? — удивился Волин.
— Как сказать… Не запрещено ведь.
— Ну ладно. И дальше что?
— Ночью мы ходили. Когда возвращались, шпана пьяная привязалась. Катька в подъезд забежала, давай в квартиры звонить. Они от нее отстали, а меня тормознули.
«Господи, — подумал Волин, и сердце его дало сбой. — Ночь, шпана… Уж не в тот ли самый вечер, не те
— Они борзеть начали, я давай караул кричать, — продолжала Вера беспечно. — Знаешь, какие козлы! Я уже думала — отшкряли, а потом сзади кто-то по башке ка-ак даст!.. А в больнице я почти ничего не помню.
— Ясно, — перебил Волин. — Сюда-то ты как угодила, к военным? Это же какое-то военное заведение, правильно?
— Да так как-то… взяла и угодила. Не хочу про плохое говорить. Давай лучше выпьем. Тебя как зовут? Меня — Мэгги.
— Как? — не понял Алексей. — Ты что, иностранка?
Девушка рассмеялась:
— Не бойся, русская. Папенька у меня был чудак. Библию почитывал, в церкви тусовался. Диссидент, короче. Меня вообще-то Магдалиной зовут. Это он мне имечко подсубботил. Мать плакала, орала, а папаша ни в какую. Че же мне теперь, с такой стремотой и ходить? А Мэгги — прикольно. Тебе не нравится? Ладно, все равно наливай.
«Что за черт? — подумал Волин, проглатывая коньяк. — Какая Магдалина, когда она Вера. Может, у нее сестра есть? Близнец. В смысле, она — это тот близнец…
Тьфу! Что здесь вообще происходит?» Не переводя дух, они выпили раза три подряд. После этого девица разом окосела, да и сам Волин почувствовал, что мучившие его проблемы благополучно растворяются в чаду застолья. Какая, однако, приятная штука вот так взять, нажраться и наплевать на все. Девочка вот рядом хорошая, не надо ее обижать. Униженным и оскорбленным положено сострадать. Это она-то униженная и оскорбленная?! Алексею вдруг сделалось смешно. Вера-Магдалина! Христова блудница. Бог раскаявшихся грешников любит. А ты, деточка, уже раскаялась, или с тобой еще можно?.. (Алексей, изловчившись, прижался коленом к налитому бедру соседки, и та не отстранилась.) При таком телосложении раскаянье само есть смертный грех. И вообще, знаменательное совпадение. Вера — она испокон дама гулящая, кто как хочет, тот так и пользуется. Ага! Надежда у нас тоже есть. Которая Андреевна.
Где, интересно, Любовь? Не иначе — там, на парковой скамейке. Нет, мы на парковой скамейке нынче не станем… И на какой-нибудь солдатской койке в одиночку постараемся не уснуть.
Мэгги — Алексей махнул рукой и решил величать ее так — болтала без умолку.
Правда, единственное, что он сумел уяснить из ее трескотни, это то, что здесь «ваще-то ништяк, если б не эти козлы». Но желание разобраться в окружающем у Волина убывало пропорционально содержимому бутылки.
Порой Мэгги замолкала и как бы с опаской поглядывала в сторону вершины пэ-образного стола. Замечая это, Волин тоже косился туда. Но взгляд его был нечеток, к тому же там все время толокся и мельтешил народ, так что ничего интересного разглядеть не удавалось.
Главное, что теперь он чувствовал себя хорошо. Хмель окончательно прогнал тревогу, а близость девушки вывела на первый план заботу: очень ли заметно со стороны наметившееся у него брюшко? Всему же остальному в конце концов непременно найдется разумное объяснение.
Развалясь в кресле, Волин благодушно посматривал по сторонам. Что ни говори, а ему здесь все больше нравилось. Народ вокруг приличный, и пьяны все в меру, без перебора. А главное — не нужно было никуда спешить: ни на службу, ни домой, к издерганной до вульгарной сварливости Лариске и угрюмо-непочтительным дочерям, ни в темноту ночных улиц, где, подстерегая добычу, завывают неведомые свирепые существа.
Вера-Магдалина, потянувшись за солью, томительно долго жгла Волина пылающим напалмом, переполнявшим ее грудь, и от этого Алексей окончательно поглупел и ослаб… Он все же обрел то, за чем отправился в эту поездку. Он свободен, наконец свободен, хоть и не так, как это представлялось совсем недавно. И по такому случаю непременно следует выпить с этой, как ее, Мэгги, будь оно неладно, такое прозвище!
Волин дожевывал очередную порцию салата, когда за его спиной возник какой-то неприятный шум. Перекрывая общий гомон, возвысились грубые, раздраженные мужские голоса, заскрежетали с тягучими, приблатненными интонациями, которые всегда вызывали у Алексея беспокойство и даже испуг. Излишне громко звякнула посуда.
Мэгги завертела головой. Волин тоже оглянулся. Шум и возня происходили за отдельно стоящим в стороне столиком, который тесно обсела мужская компания.
Войдя в зал, Алексей этого отдельного застолья не заметил, а может, оно тогда еще не организовалось. Он собрался было вернуться к своему салату, как вдруг…
Нельзя сказать, что новое открытие чересчур удивило Волина. Если девушка Вера, ныне именующая себя собачьей кличкой, сидит рядом, несет ахинею и накачивается коньяком, почему бы и Косте, фирмачу-интеллектуалу, Алексееву благодетелю, удачно прокрутившему для него «штуку баксов», не оказаться здесь же в компании заджинсованных и обкожаненных молодцов, толстошеих и крутоплечих, отчего бы не вести с ними свои, коммерческие разговоры.
Однако беседа за столиком, судя по всему, не ладилась. И не беседа то была вовсе, а негромкая, но злая ссора. Посторонних она не касалась, потому те, кого касалась, шуму старались производить поменьше.
Между стриженых чугунных затылков опять мелькнуло Костино лицо. Оно показалось Алексею бледным и сморщенным, как от кислятины.
Потом глухо стукнул опрокинутый стул, и Костя встал. Вернее, его подняли под локти двое его «приятелей» и тут же повлекли куда-то вдоль стены, будто крадучись и стараясь не привлекать лишнего внимания. Костя вяло перебирал непослушными ногами и нелепо вытягивал шею, не то высматривая кого-то среди гостей, не то готовясь закричать. На секунду он уперся, но его грубо сдернули «с тормоза», и троица скрылась, нырнув за портьеру.
Дежавю!
Волин никак не мог оторвать взгляда от покачивающейся портьеры… Где-то он все это видел совсем недавно. Ну, может, не совсем то же, но очень похожее. Ах, да, черт побери!.. Вечер, путешествие по злачным местам, подвальчик, одинокая компания «мордоворотов»…
Они же его повели убивать!
Кого убивать? Зачем? При чем тут Костя? Откуда?…
— Чего уставился? — Голос у Мэгги от хмеля сделался резким и немного гнусавым. — Не твое дело. Разберутся.
Волин повернулся к столу. Девушка улыбнулась ему пухлыми, ярко накрашенными губами. Леди вамп!.. Да в самом деле, что произошло? Ну подвыпили, слегка пошумели. На то и молодежь. Сам, что ли, тихоня в свои сорок. Нельзя же так сразу о людях — мордовороты… Ну, даже если что, набьют физиономию… А то — убивать!.. Главное не распускаться… И вообще, интересно, сколько ты, Константин батькович, в тот раз сам деньжат наварил?