Час негодяев
Шрифт:
– О чем?
Вместо ответа Козак достал пять стодолларовых бумажек. Если он так будет разбрасываться деньгами…
– В дорогу.
Импровизируй. Всегда будь неожиданным для собеседника.
– …расскажите мне про украинских снайперов.
– Что рассказать?
Козак отделил стодолларовую бумажку и протянул Охрименко. Тот, поколебавшись, взял и сунул в карман.
– Какое оружие у вас было? С чем воевали вы?
– «СВД». «Мосинка». Потом были «Маяки», но немного.
– «Маяки» – что такое?
– Винтовки «Маяк». Триста восьмые, но качество не очень. Еще были пять и сорок
– Да, понимаю. «Маяк» был с болтовым затвором?
– Болтовым?
Козак показал руками.
– Да, такие.
– Но больше было «СВД», верно?
– Да. Почти у всех «СВД». Да.
Козак дал вторую стодолларовую бумажку.
– А как насчет крупнокалиберных? Двенадцать и семь.
– Такие были, – уверенно сказал Охрименко, – но с ними были проблемы.
– Какие?
– Не было патронов.
– Не было совсем?
– Почти не было. Винтовки были американского калибра. Их закупили… или передали бесплатно, но патронов к ним не было. – Охрименко мрачно усмехнулся. – Волонтеры не могли нам привезти патроны, а государство почти не закупало их для нас. Гораздо лучше были русские винтовки – у них такой же патрон, как у крупнокалиберного пулемета, если не привезли снайперские, ты все равно стреляешь. Русские винтовки. Они и точнее, чем «барретт». У нас под самый конец была одна такая… Мы выменяли ее у спецназа, дали два отжатых джипа за нее. Они ходили в тыл и взяли ее у сепаров. Тем Россия давала все, что им нужно. В том числе и такие винтовки. Мы их звали «слонобои».
– Слонобои?
– Да. Как для охоты на слона… – Охрименко неопределенно повел руками.
– Ясно. Эта винтовка. Кто из нее стрелял?
– На нее выделили два человека. Симон и Перец.
– А настоящие их имена?
Охрименко назвал. Козак запомнил, не записывая.
– А винтовки без оптического прицела? Крупнокалиберные? Их использовали?
– Было дело. У днарей такие были.
– Кто?
– Днари. Бойцы ДНР. Они вскрыли радяньские склады оружия еще времен Второй мировой… там были такие винтовки. Противотанковые. У них полно таких было. Сначала у них даже гранатометов не было, это потом Путин дал им…
Что что-то произошло, Козак понял почти инстинктивно… по тому, как Охрименко резко оборвал разговор. Он повернулся и увидел, что на лице бывшего снайпера застыло выражение ужаса…
– Что произошло? – резко спросил Козак.
Вместо ответа Охрименко бросился бежать, и в следующую секунду в него попала пуля…
Сам Козак попадал в такие ситуации – когда рядом кого-то подстрелили – трижды. Два раза в Ираке и один – в Ливии. В Ираке больше всего он запомнил тот гребаный денек в Баакубе, когда они вышли на исходную позицию, получив верняк на девятку пик [37] , но вместо этого по ним открыл огонь снайпер, засевший в оросительной канаве, а потом и миномет. Хотя нет… четырежды… теперь уже четырежды.
37
В Ираке была напечатана колода карт с фотографиями иракских военачальников и деятелей режима, подлежащих задержанию. Потому американские солдаты знали их не по именам, а по их позиции в колоде карт и так их и называли.
Черт возьми, четырежды…
Когда в Охрименко попала пуля, он был всего метрах в трех… но этим попаданием его откинуло почти на такое же расстояние. Это было как в Голливуде… только происходило на самом деле. Тело шлепнулось на асфальт подобно мешку, а в воздухе повисло красно-розовое облачко… брызги попали даже на лицо Козака.
Снайпер!
Упав, он покатился по асфальту, потому что только так он и мог выжить. Ярко светящее солнце брызнуло ему в лицо.
В следующий момент огромная пуля ударила в асфальт рядом с ним. Это было как маленький гейзер, куски асфальта больно ударили по лицу и по рукам…
Он не знал, кто стреляет и откуда. Понимал только одно – надо выжить. Занять укрытие, потом перебежать еще раз. Двигаться… не давать снайперу надежно прицелиться. Тяжелая снайперская винтовка, да еще и на большом расстоянии – не пистолет-пулемет, беглый огонь из нее вести нельзя…
Боком он наткнулся на бетонный поребрик, вскочил и перевалился за него, стараясь быть ближе к дереву, дерево, возможно, задержит пулю и собьет снайперу прицел. По его ощущениям, по мимолетной памяти попадания в Охрименко, скорее всего, стреляли вдоль набережной, возможно, с моста…
Еще одна пуля попала в дерево, но не пробила его, он видел, как вздрогнул ствол. Дерево было старое, с толстым стволом, и его не смог взять даже пятидесятый калибр.
Нарушая все правила движения, к обочине выскочила серебристая «Нива», открылась дверь, и на асфальт полетел какой-то сверток. Ударившись об асфальт, он подпрыгнул, и с обеих его сторон вырвались клубы плотного серого дыма…
Поняв, что это за ним, Козак бросился к машине. Еще одна пуля ударила почти туда, где он только что был, вырвав здоровенный кусок бетонной клумбы. Он подлетел в воздух на метр, рассыпая пыль и осколки бетона как шрапнель…
«Нива» уже набирала ход, он вскочил в нее на ходу, чьи-то руки втащили его в машину. «Нива» шла по встречной, с визгом тормозили машины, раздался глухой удар, но это был не снайпер, просто кто-то не успел затормозить. Водитель резко повернул руль и вылетел на свою полосу. Дверь больно ударила его по ногам…
Прежде чем он что-то понял, пассажир «Нивы» ткнул ему в лицо ствол «глока»:
– Замри!
Днепропетровск, бывшая Украина.
Окраина города.
Вечер 23 июня 2019 года
Американцы…
Так их мать, американцы…
Я взрослый и много видевший человек, но мне до сих пор сложно определить свое отношение к американцам. Они и друзья, и враги одновременно. Когда сталкиваешься с ними, обычно понимаешь, что у вас много общего. Намного больше, чем это принято признавать с обеих сторон. В девяностые, в той же бывшей Югославии, были редкие ситуации, когда американцы и русские работали вместе… и с этим не было никаких проблем, они легко находили общий язык и даже становились друзьями. В то же время ни мы, ни американцы никогда не сможет по-настоящему дружить… скажем, с мусульманином из Пешавара или Кабула. Никогда не сможет просчитать тот момент, когда мусульманин, даже объявивший себя другом, решит выстрелить кяфиру в спину, потому что так ему велит Аллах. Дружба с такими ненормальна в принципе, это все равно, что дружба человека с людоедом.