Час волка
Шрифт:
– Ваша очередь.
Майкл соскреб со своего лица маскировочную краску. Грубое мыло щипало кожу.
– Свет, - сказал он и кивнул в сторону двух ламп, свисавших на проводах на стене.
– Как вы снабжаетесь электричеством тут, внизу?
– Мы подключились к линии, идущей на особняк в двух милях отсюда, сказала Габи. Она слегка улыбнулась, на ее волосах все еще была мыльная пена.
– Нацисты используют его как командный пункт.
– Она еще раз ополоснула волосы, смывая остатки мыла, хлопья поплыли от нее как кружевные гирлянды.
– Мы не пользуемся электричеством с полуночи до пяти часов утра, и расходуем его
– Очень плохо, что у вас нет нагревателя воды.
Майкл намочил голову и волосы, окунувшись в воду, затем намылил и вымыл из волос песок. Он еще раз поскреб грудь, руки и лицо, смыл мыло и заметил, что Габи рассматривает его очищенное от красок лицо.
– Вы не англичанин, - решила она после нескольких секунд изучения его без маскировочной раскраски.
– Я - британский гражданин.
– Возможно, так оно и есть... но вы не англичанин.
Она подступила к нему ближе. Он чувствовал естественное благоухание ее чистой плоти, и ему вспомнился яблоневый сад, цветущий белым цветом под весенним солнцем.
– Я видела многих англичан, захваченных немцами в 1940 году. Вы не выглядите таким, как они.
– И как же они выглядят?
Она пожала плечами. Придвинулась на фут-другой ближе. Его зеленые глаза могли бы загипнотизировать ее, если бы она позволила, поэтому она стала глядеть на его губы.
– Я не знаю. Может... они словно дети, занятые игрой. До них не доходило, с чем они столкнулись, когда попытались воевать с нацистами. Вы похожи...
– Она запнулась, на ее груди задержалась холодная вода. Она попыталась выразить то, о чем подумала.
– Вы, похоже, воюете как будто очень давно.
– Я был в Северной Африке, - сказал он.
– Нет. Это не то, что я имею в виду. Вы похожи... как будто ваша война тут.
– Габи прижала пальцы к своему сердцу.
– Ваша битва - она где-то внутри, да?
Теперь была его очередь отвести взгляд, потому что она видела слишком глубоко.
– Разве так не у всех?
– спросил он и пошел в воде к ступенькам. Пора было обсушиться и отправляться на задание.
Электрические лампочки мигнули. Раз, еще раз. Они потухли до красноватого свечения, потом совсем, и Майкл остановился в темноте, холодная вода колыхалась у бедер.
– Воздушный налет, - сказала Габи; он услышал в ее голосе дрожь и понял, что она боится темноты.
– Немцы отключили электричество!
Послышался далекий приглушенный шум, как будто сквозь подушку ухнул молот, или взорвалась бомба, или выстрелила пушка большого калибра, подумал Майкл. За этим последовали другие взрывы, более ощутимые, чем слышимые, под ногами Майкла вздрагивали камни.
– Сейчас может стать намного хуже, - на этот раз она не могла скрыть страха в голосе.
– Всем держаться!
– прокричал кто-то по-французски из другого помещения. Раздался удар, тряхнуло, и Майкл услышал как звонко треснуло перекрытие, точно выстрелило. Осколки камня посыпались в воду. То ли близко над головой упала бомба, то ли зенитная батарея методично сплошь простреливала небо. Римская пыль забила Майклу ноздри, и следующий взрыв, показалось, ударил в пятидесяти ярдах от его головы.
Горячее, дрожащее тело прижалось к нему. Габи вцепилась в его плечи, и Майкл обвил ее руками.
Вокруг них в воду сыпались обломки камней. Шесть или семь штук, размером с гальку, упали Майклу на спину. Еще один
Потом все затихло, и целую минуту слышались только звуки их дыхания. Сердца их колотились, и Майкл ощущал, как тело Габи вздрагивало от ударов сердца. В другом помещении кто-то закашлял, и голос Мак-Каррена прокричал: - Кто-нибудь ранен?
Отвечали различные голоса, сообщая, что раненых нет.
– Габи?
– позвал Мак-Каррен.
– Ты и бритт в полном порядке?
Она попыталась ответить, но ноздри и глотка у нее были забиты пылью и она чувствовала, что готова отключиться. Она ненавидела темноту, ощущение заточения в малом пространстве, и молотом грохотавшие взрывы, которые возбудили воспоминание о страшных мгновениях четыре года назад, когда она и ее семья сидели в подвале, пока самолеты "Люфтваффе" в щепки разносили деревню.
– Габи?
– с легкой нервозностью прокричал Мак-Каррен.
– С нами все в порядке, - спокойно сказал Майкл.
– Просто немного потрясло.
Шотландец издал вздох облегчения и продолжил поверку.
Габи не могла справиться с дрожью. Ее вызывала и холодная вода, и собственная стылая кровь. Она держала голову на плече мужчины, и внезапно ей пришло в голову, что она не знает - да и не должна знать - его настоящее имя. Это было одним из правил игры. Но она ощущала запах его тела сквозь запах носившейся в воздухе древней пыли и подумала на мгновенье - нет, конечно, такого не могло быть - что от его кожи несло едва уловимым духом зверя, похоже на то, как пахнет от животных. Это не было неприятно, просто... по-другому, она не могла точно выразить, как.
Электрические лампочки замигали. Зажглись и погасли, зажглись и погасли, когда кто-то - немецкая рука - поворачивал выключатели, дававший электрический ток. Затем они зажглись и остались гореть, хотя и тусклым желтоватым светом.
– Все успокоилось, - сказал Майкл, и Габи посмотрела ему в лицо. Казалось, что его глаза слегка светились, как будто вобрали в себя весь имевшийся свет, и это испугало ее, хотя она не могла в точности понять, почему. Этот мужчина был другим; было в нем что-то неопределимое. Она встретилась с ним взглядом, пока время измерялось ударами сердца, и ей показалось, что в глубине зеленых глаз она увидела какую-то вспышку промелькнувшую единичную частичку света, как огонь сквозь заиндевевшее стекло. Она ощутила жар его тела, пар, начинавший выходить изо всех пор его кожи, и хотела было заговорить о чем-то, сама не зная о чем, но четко осознала, что когда голос ее зазвучит, в нем будет дрожь.
Майкл заговорил первый, своим телом. Он отвернулся, пошел вверх по ступенькам к полке с полотенцами, взял одно для себя и другое для нее.
– Вы замерзнете до смерти, - сказал он Габи, предлагая полотенце как приманку, чтобы она вышла из холодной воды.
Она вышла, и Майкл ощутил как отзывалось его тело, пока вода открывала ее груди, затем низ живота и заблестевшие бедра. А потом она стояла перед ним, вода капала с нее, черные волосы были мокры и прилизаны, и Майкл мягко обернул ее полотенцем. В горле у него сдавило, но он все же решился сказать: