Час волка
Шрифт:
Майкл резко плюхнулся на пол. Блонди промахнулась, пыталась остановиться, протормозила по черному кожаному дивану, прорезав глубокие полосы в телячьей коже. Майкл откатился, вскочил на ноги и увидел перед собой открытую дверь: ванную с голубой плиткой. Он услышал за собой трепетание золотых крыльев, ощутил когти, готовые вцепиться ему в загривок, кинулся вперед, перевернувшись через голову, и через открытую дверь влетел в ванную. Когда он обернулся, лежа на полу из голубой плитки, то увидел, что Блонди уже развернулась и готовилась последовать за ним. Он вцепился в край двери, резко захлопнул ее и получил удовольствие от звука "фанн", когда сокол в нее врезался. Наступила тишина.
Убился?
– подумал Майкл. Или просто приходит в себя? Ответ пришел через несколько
Майкл встал и оглядел убранство своей тюрьмы. Здесь была раковина, овальное зеркало, унитаз и узкий шкафчик. Ни окошка, ни другой двери. Он осмотрел шкафчик, но ничего путного в нем не нашел. Блонди все еще рвалась сюда, расцарапывая с противоположной стороны дверь ванной. Чтобы выбраться из номеров Сэндлера, ему нужно выйти из этой комнаты и миновать сокола. В любой момент Сэндлер может вернуться; времени ждать, пока сокол устанет, не было, а шанс, что он потеряет к нему интерес, был невелик. Майкл знал, что тот чувствует в нем волка и это приводит его в бешенство. Сэндлер явно не доверял системе охраны номеров "Рейхкронена"; тонкий провод, набрасываемый им на дверную ручку перед уходом на ночь, был весьма неприятным сюрпризом для любопытствующих. Охотник однажды - охотник всегда.
Майкл проклинал себя за недостаточную бдительность. Но в его сознании все еще стояли те страшные снимки. Однако то, что он узнал сегодняшней ночью, будет бессмысленно, если он не выберется отсюда. Блонди опять атаковала дверь, ее ярость росла. Он взглянул на свое отражение в зеркале и увидел разодранный по шву пиджак. Кусок сорочки тоже был выдран, но кожа нигде не была задета. Майкл взялся обеими руками за зеркало и вытащил его из крепления. Потом он повернул его так, что зеркало смотрело от него. Он поднял зеркало на уровень лица, как щит, и пошел к двери. Когти Блонди к этому времени, должно быть, продрали ее уже на дюйм. Майкл, держа одной рукой зеркало, глубоко вдохнул и другой рукой повернул ручку и распахнул дверь настежь.
Сокол закричал и отскочил. Он увидел в зеркале свое собственное отражение. Майкл, защищая зеркалом лицо, осторожно продвигался спиной в сторону балконных дверей. Он не мог пойти на риск столкнуться с Сэндлером в коридоре; он должен вернуться в номера Чесны тем же путем, каким выходил. Наверняка Бутц со своей драгоценной сейчас уже перестали терять время попусту и ушли с балкона. Майкл услышал шипенье мощных крыльев Блонди, летевшей к нему. Сокол на лету замер рядом со своим зеркальным отражением и бешено ударил когтями в стекло. Силой удара зеркало чуть не выбило из его рук, и он сильнее сжал края зеркала своими пальцами. Блонди взлетела еще раз и еще раз ударила, не по пальцам Майкла, а в яростном стремлении убить сокола, осмелившегося вторгнуться на ее территорию. Когти снова проскрежетали по стеклу. Блонди издала высокий клекот, пролетела круг по комнате и еще раз атаковала зеркало, Майкл тем временем спиной продвигался к балкону. На этот раз Блонди нанесла по зеркалу косой удар с силой, от которой Майкл пошатнулся. Нога его зацепилась за ножку низенького кофейного столика, он потерял равновесие и упал. Зеркало выскользнуло и со звуком пистолетного выстрела вдребезги разбилось о камни.
Блонди взлетела под потолок, делая крутые повороты вокруг хрустальной люстры. Майкл встал на колени; двери балкона были в двенадцати футах. И тут Блонди завершила последний круг и ринулась на него, расправив когти, чтобы вырвать незащищенные глаза.
Времени для размышлений не было. Сокол падал неуловимым для глаза мазком смертоносного золота.
Он настиг его, распахнув крылья. Когти протянулись вниз, и загнутый клюв уже собрался было вонзиться в нежные мерцавшие шары глаз.
Правая рука Майкла вскинулась вверх, он услышал, как шов под мышкой лопнул. В следующий миг там, где был сокол, золотом взорвались перья. Он почувствовал, как когти Блонди вонзились в его предплечье, разрывая до тела пиджак и рубашку, и тут окровавленная изувеченная птица кувырком летела прочь, как порванный листок, и ударилась и стену, разбрасывая перья.
Майкл поглядел на кисть своей руки. Поверх мощной волчьей когтистой лапы дыбилась шерсть, а под кривыми когтями было мокро от крови и внутренностей Блонди. Мышцы предплечья бугрились под рукавом, растягивая швы. Шерсть дошла почти до плеча, и он чувствовал, как начало ломить кости, менявшие форму.
Нет, - подумал он.
– Только не здесь.
Он твердо стоял на человечьих ногах. Ему потребовался момент полного сосредоточения, чтобы остановить превращение, пока оно еще не возобладало над ним, потому что запах крови и ярость разжигали его кровь. Кривые когти убрались, причинив небольшую колющую боль. Шерсть сошла, и кожа от этого у него зачесалась. И тут все закончилось, и он опять стал человеком, за исключением острого звериного привкуса во рту.
Он поспешил на балкон. Бутц с девушкой уже скрылись в номерах Блока. Майкл пожалел, что теперь уже нельзя скрыть его следы, сделанного не воротишь; он перелез через ограждение балкона, встал на выступ и дошел до юго-восточного угла, где спустился на этаж ниже по резным каменным лицам химер и геометрическим фигурам. Еще минут через восемь-девять он ступил на балкон номеров Чесны и вошел внутрь, закрыв за собой балконные двери.
Только теперь он почувствовал, что можно перевести дыхание. Но где же Чесна? Все еще на сборище Бримстонского клуба, конечно. Возможно, ему тоже следовало еще разок появиться, но только не в разодранном соколом смокинге. Он прошел в ванную и вычистил все следы крови из-под ногтей на правой руке, потом переоделся в свежую белую сорочку и надел темно-серый костюм с лацканами из черного бархата. Он снова надел прежний белый галстук-бабочку, поскольку на нем кровавых пятен не оказалось. Туфли у него поцарапались, но ничего, сойдет. Он быстро огляделся в зеркале, чтобы убедиться, что не пропустил нигде красного пятнышка или золотистого перышка, а затем покинул номера и спустился на лифте в фойе.
Собрание членов Бримстонского клуба явно уже закончилось, потому что фойе кишело нацистскими офицерами и их подругами. Из хорошо промытых пивом глоток вырывался хохот. Майкл поискал в толпе Чесну и почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо.
Он обернулся и оказался лицом к лицу с Гарри Сэндлером.
– Я разыскивал вас. Повсюду, - сказал Сэндлер. Глаза у него были красные, рот влажный и слегка раскрытый.
– Куда вы уходили?
– Пиво довершило то, что начало вино.
– Погулять, - ответил Майкл.
– Я почувствовал себя не совсем хорошо. Вы не видели Чесну?
– Да, она тоже искала вас. Просила меня помочь. Хорошее было представление, правда?
– Так где же Чесна?
– повторил Майкл и высвободился из-под руки Сэндлера.
– Последний раз я видел ее во дворе. Там.
– Он кивнул в сторону выхода.
– Она думала, что вы решили уехать назад домой и пособирать немного тюльпаны. Пойдемте, я приведу вас к ней.
– Сэндлер жестом показал ему следовать за ними, и охотник на крупную дичь пошел, пошатываясь и качаясь, через фойе.
Майкл заколебался. Сэндлер остановился.
– Пойдемте же, барон. Она ищет своего любимого мальчика.
Он пошел за Сэндлером сквозь толпу к выходу из "Рейхкронена". Как выйти из ситуации с распотрошенным соколом, он не знал. Но Чесна - умная, очаровательная женщина; она что-нибудь придумает. Он был рад тому, что Мышонок не видел того ужасного "представления", потому что от него у маленького человечка могли бы разрушиться последние иллюзии. Одно было Майклу совершенно ясно: им нужно найти то, над чем работал Густав Гильдебранд. И если возможно, им нужно попасть на Скарпу. Но Норвегия так далеко от Берлина, и в Берлине еще так много опасностей. Майкл спустился за Сэндлером по ступенькам, на которых охотник чуть не потерял равновесие и не свернул себе шею, что очень способствовало бы выполнению той задачи, которую Майкл собрался очень скоро выполнить. Они перешли через двор, где на камнях скопились дождевые лужи.