Час зверя
Шрифт:
Женщина яростно рванулась прочь, руки взметнулись, защищая лицо, резко отбросили ладонь девушки. Блеклые глаза расширились от ужаса.
— Это ты!
Нэнси пыталась воззвать к ней, но голос замирал, разум кружился в нелепом хороводе.
— Ты! — Старческие пальцы изогнулись, точно когти, руки хищно взметнулись над головой. — Это ты… убийца!
Нэнси почти беззвучно прошептала:
— Мама!
— Убийца! — завопила женщина. — Что ты наделала! Ты! Все вы! Убийцы! — Она слепо выбросила вперед сперва одну руку, затем другую, отталкивая Нэнси прочь. — Убийца! Убийца!
Нэнси отшатнулась, прикрываясь
— Убийца! — Женщина налетела на нее, прижимая к стене.
— Нора! Господи! — Вот и мужские шаги. Кто-то бежит по коридору. Бежит к двери.
Женщина снова шагнула вперед, и Нэнси в последний раз отступила. Глаза пожилой женщины раскалились добела, рот искривился.
— Убийца!
Дверь распахнулась.
Нэнси завопила. Она уже всем телом прижималась к стене, кружевная занавеска, играя на ветру, хлестала ее по лицу. Зажав ладонями уши, Нэн и сама не слышала, как кричит:
— Мама! Мама! Мама!
— Ты только посмотри на этот свитер, — пробормотала Эйвис, передергивая плечами. Она всегда нервничала, когда знакомилась с мужчиной. — Я тут просто… я не хотела тебя будить. Я живу этажом выше. Оливер попросил меня зайти, посмотреть, все ли у тебя в порядке, — я только прошлась по комнате, соображая, надо ли мне остаться, и тут вижу… уж этот твой глупый, глу-у-упый братец… — Голосом она подражала домохозяйке из Огайо, попавшей в телестудию. — Он ведь не может продержаться и десяти минут, чтоб не намусорить. Да, сэр. Честное слово, не далее как сегодня утром я все тут убрала. Я хотела ему помочь, потому что… ну, он должен был уйти, и вот я возвращаюсь и что же вижу: в ящике со свитерами все перекручено, а этот, уж не знаю, что он с ним делал, в каких-то пятнах, где он только и нашел такую грязь…
«Господи, — пыталась она остановить себя, — хватит тебе болтать. Он же примет тебя за идиотку».
Зах замигал, наблюдая за ней с матраса. Он кивал в такт ее словам, но сам ничего не говорил. Выглядел он так, словно ему кирпич на голову свалился. Эйвис исподтишка заглядывала в его умные темные глаза. Молчание все больше нервировало ее.
— Хоть бы он научился следить за своей одеждой, — вновь заговорила она. — Ведь Олли вовсе не богат… Я думаю, этот свитер связала для него ваша бабушка, такой красивый, она замечательно рукодельничает, ведь правда? Я его заберу и простирну на ночь, но, мне кажется, манжеты пора перевязать. Надо спросить, осталась ли у бабушки такая шерсть, я бы справилась. Не знаю, право. — Эйвис пожала плечами, понимая, что пора остановиться. — Как видишь, я довольно навязчива.
Зах еще мгновение кивал ей, наконец он улыбнулся — точно солнышко просияло. Та же широкая мальчишеская усмешка, что и на фотографии. Теперь он казался маленьким заблудившимся мальчиком, жалким, точно бездомный сирота. «Донди, — припомнила Эйвис. — Подходящая роль для Дэвида Кори». Нелепая лоскутная рубаха и продранные на коленках джинсы довершали впечатление.
— Итак… — продолжала Эйвис, не выдержав долгого молчания.
— Ты такая славная, — забулькал Зах. — Подумать только. Все переделала. Ты чересчур хороша для Олли, можешь мне поверить.
— Чересчур, чересчур, — весело подхватила Эйвис, закатывая глаза. Она раскраснелась, почувствовала
— Раз уж мы заговорили о том, какая я славная…
Зах рассмеялся.
— Да-а? — протянул он.
— Я сварила тебе суп. Настоящий куриный бульон, как у еврейской мамочки. С ррисом, кррошка! Оливер сказал, ты плохо себя чувствуешь, и я… я тебе подогрею, ладно?
— Нет! Нет! — Зах присел на край матраса, обхватил руками колени. Болезненно сморщился. — Это очень мило с твоей стороны, очень, очень мило. Но, видишь ли — я вегетарианец.
— Ах! — вскрикнула Эйвис.
— Ну да, да. Все в порядке.
— Ничего не в порядке, черт побери. Ведь я же знала! — Эйвис с размаху треснула себя ладонью по лбу. — Оливер наверняка мне рассказывал, а я все перепутала. Черт побери! Вот тебе и еврейская мамочка.
— Правда, все в порядке. Послушай, — пробормотал Зах, отталкиваясь от матраса и поднимаясь на ноги. — Послушай, дело в том, что, — тут он вытянул обе ладони перед собой и принялся мять ими воздух, точно нащупывая мысль, — Олли вот-вот вернется…
— Знаешь, что я сделаю? — осенило Эйвис. — Я тебе поджарю вегетарианский омлет. У Олли всегда найдется все, что нужно для омлета.
— Послушай…
— Нет, нет, все в порядке. — Мысленно она уже прикидывала, что ей необходимо. Стручковый перец. Грибы. Сыр. Сыр у Олли не переводится. А лук вовсе не нужен, поскольку Зах мается желудком. Сосредоточенно размышляя, Эйвис решилась наконец выпустить из рук свитер. Задрапировала им томик Катулла, громоздившийся на вершине книжной колонны.
Захари шагнул к ней, вытянув руки, точно пытаясь удержать девушку.
— Слишком много хлопот. — Он споткнулся о невысокую пачку дешевых детективов.
Эйвис двинулась прочь. Умело перешагивая через книги, направилась в кухню. Омлет уже обретал свой облик в ее воображении.
— Ты смеешься? — весело откликнулась она. — Нельзя просто так стать еврейской мамашей, коли уродилась пресвитерианкой из Кливленда. Я потихоньку коплю денежки, — она подошла к холодильнику, продолжая говорить через плечо, — соберу достаточно и сделаю заказ — мне вышлют линялое платье в цветочек, накладную грудь и букли серо-стального цвета. Мне приходится пока практиковаться на Олли и моем… — «Моем малыше», хотела она сказать. Эйвис любила пошутить насчет своего младенца, но тут она почему-то остановилась. Сама не поняла, что заставило ее промолчать.
Она распахнула дверцу холодильника. Наклонилась, заглядывая вовнутрь, осознавая, что выставляет перед взором Заха свой обтянутый джинсами зад. Что ж, она неплохо поработала над фигурой после рождения ребенка, есть на что посмотреть. Повытаскивала пластиковые упаковки со стручковым перцем и грибами. Выпрямившись, обернулась к Заху, зажав обе упаковки в руке.
Она увидела, что Зах склонился над белым пуловером, который она небрежно бросила поверх стопки книг. Обеими руками приподнял замаранный рукав. Похоже, изучает пятно. Когда Эйвис обернулась, юноша быстро глянул на нее и вновь расплылся в широченной улыбке.