Чаща

Новик Наоми

Королева не шевельнулась, не моргнула, казалось, она вообще его не видит. Тем не менее Сокол чуть помешкал, еще раз наложил на себя защитное заклинание, одним стремительным движением набросил на нее ошейник и отскочил назад. Королева даже не двинулась. Сокол снова шагнул вперед, по-прежнему вместе с тканью, и защелкнул на ее запястьях наручники, на одном и на другом. А потом покрыл тканью ее плечи.

Позади нас раздался страшный, оглушительный треск. Мы все подскочили как испуганные кролики. Сердце-древо раскололось вдоль всего ствола, одна массивная половина накренилась — и с ревом и треском обрушилась, сметая

столетние дубы по краю поляны. Из сердца ствола выметнулось облако оранжевых искр. Вторая половина вся вспыхнула пламенем: пожар с ревом поглотил ее, ветви в последний раз дрогнули — и застыли.

Тело королевы вдруг ожило — словно судорожно распрямилась тугая пружина. Цепи заскрежетали и залязгали, придя в движение вместе с нею; визгнул металл. Королева отшатнулась от нас, выставила перед собою руки. Ткань соскользнула с ее плеч; она этого даже не заметила. Она ощупывала собственное лицо загибающимися, непомерно длинными ногтями, царапая себя с тихим невнятным стоном.

Марек прыгнул вперед и ухватил ее за скованные запястья; королева с нечеловеческой силой отшвырнула его прочь. А затем снова замерла и неотрывно уставилась на него. Марек качнулся назад, удержал равновесие, выпрямился. Залитый кровью, запачканный сажей и потом, он все равно выглядел как принц и герой; на груди его по-прежнему красовался зеленый герб: корона над гидрой. Королева посмотрела на герб, посмотрела Мареку в лицо. Она молчала, но не сводила с юноши взгляда.

Марек резко, хрипло вдохнул и сказал:

— Мама.

Глава 16

Королева не ответила. Марек ждал, стиснув кулаки и не сводя глаз с ее лица. Но ответа не было.

Мы подавленно молчали, по-прежнему дыша дымом: огонь пожирал сердце-древо, и трупы людей, и останки порождений Чащи. Наконец Сокол встряхнулся и захромал вперед. Он поднял руки к королевиному лицу, мгновение поколебался — но она не отпрянула. Маг обнял ладонями ее щеки и развернул лицом к себе. Всмотрелся в нее, — зрачки Сокола то расширялись, то сужались, меняя форму; цвет радужки переливался от зеленого к желтому, от желтого к черному. Наконец маг хрипло выговорил:

— Ничего нет. Я вообще не нахожу в ней порчи, — и уронил руки.

Но ничего другого в ней тоже не было — вообще ничего. Королева не глядела на нас, а если и глядела, то делалось только хуже: ее широко раскрытые недвижные глаза не различали наших лиц. Марек по-прежнему тяжело, шумно дышал и не отводил от нее взгляда.

— Мама, — повторил он. — Мама, это Марек. Я пришел забрать тебя домой.

Она не изменилась в лице. Тень ужаса уже сошла с него, словно ее и не было. Королева смотрела в никуда, опустошенная, словно полая изнутри.

— Как только мы выберемся из Чащи… — проговорила я, но слова застряли у меня в горле. Мне было не по себе, меня тошнило. А возможно ли выбраться из Чащи, если ты пробыл в ней двадцать лет?

Но Марек жадно ухватился за эту мысль.

— Куда нам? — потребовал он, вкладывая меч обратно в ножны.

Я рукавом стерла с лица пепел. Поглядела на свои обожженные, потрескавшиеся, запятнанные кровью руки. Отыскать целое по малой частице…

— Лойталал, — прошептала я собственной крови. — Отведи меня домой.

Я вела их из Чащи как могла.

Не знаю, что бы мы стали делать, если бы повстречали еще одного ходульника, не говоря уж о богомоле. Сколь разительно отличались мы от того блистательного отряда, что выехал в Чащу не далее как нынче утром! Я мысленно представляла нас грибниками и ягодниками, на закате возвращающимися из леса домой — крадутся как можно тише, чтоб не вспугнуть и пташку. Я осторожно пробиралась между деревьями, указывая путь. Надежды проложить трону у нас не было, так что мы вынужденно держались оленьих троп и искали проход там, где подлесок не слишком густ.

Из Чащи мы выбрались за полчаса до темноты. Я, спотыкаясь, вывалилась из-под ветвей, следуя за моим мерцающим заговором «домой, домой», что напевно звучал в моей голове. Лучезарная извилистая линия протянулась на юго-запад, к Двернику. Ноги сами несли меня туда, через бесплодную полосу взрытой земли и прямиком в высокую траву, что делалась все гуще — не продраться! Я медленно подняла голову: над верхним краем травы вдалеке стеной воздвиглись лесистые склоны, бурые в туманной дымке заходящего солнца.

Северные горы. Мы вышли из Чащи неподалеку от горного перевала в Росию. Чего и следовало ожидать; ведь королева и царевич Василий бежали к Росии — там-то их и схватили и забрали в Чащу. Но это означало, что от Заточека нас отделяют мили и мили.

Следом за мною из Чащи вышел принц Марек — ссутулившись, повесив голову, словно волочил за собою тяжкий груз. Двое солдат, пошатываясь, брели за ним. Они уже стянули с себя кольчуги и бросили их где-то по пути еще в Чаще, вместе с портупеями. В доспехе оставался один только Марек, и рука его по-прежнему сжимала меч. Но, шагнув в траву, он рухнул на колени, да так и остался стоять без движения. Солдаты доковыляли до него и упали ничком по обе стороны от принца, как будто до сих пор он тащил их на буксире.

Кася уложила Дракона на землю рядом со мною, вытоптав на небольшом пятачке траву. Дракон, обмякший и неподвижный, лежал закрыв глаза. Его обожженный правый бок весь покрылся алыми, зловеще поблескивающими волдырями, одежда изорвалась и обгорела вместе с кожей. Я в жизни не видала таких страшных ожогов.

Сокол осел на землю по другую его сторону. В руке он держал цепь, отходящую от ошейника королевы. Маг дернул за нее, и королева тоже остановилась, замерла одинокой фигуркой на бесплодной полосе взрытой земли вокруг Чащи. Лицо ее оставалось таким же нечеловечески застывшим, как у Каси, только хуже, потому что никто не глядел из ее глаз. Это было все равно что вести за собою марионетку. Потянешь за цепь — и королева пойдет: неуклюже, раскачиваясь как кукла, словно разучилась пользоваться руками и ногами и они утратили былую гибкость.

— Надо отойти подальше от Чащи, — напомнила Кася. Никто из нас не ответил и не шевельнулся; казалось, голос ее доносится откуда-то издалека. Она осторожно взяла меня за плечо и чуть встряхнула. — Нешка, — позвала она. Я не откликнулась.

Небо темнело, сгущались сумерки, вокруг нас вились первые весенние комары и гнусили в ухо. Здоровенный кровосос устроился прямо у меня на плече, а я даже руки не могла поднять, чтобы его прихлопнуть.

Кася выпрямилась и неуверенно оглядела нас всех. Думаю, ей очень не хотелось бросать нас одних в таком состоянии, но особого выбора не было.