Чаша и Крест
Шрифт:
Два магистра стояли напротив друг друга, разделяемые лишь маленьким стелющимся по земле пламенем. Они почти не уступали в росте один другому, несмотря на то, что Скильвинг немного горбился. Ронан был моложе, шире в плечах, и его походка выдавала опытного наездника и воина, привыкшего рубиться на двух мечах. Но если бы посторонний наблюдатель решил побиться об заклад на победителя, то ему было бы сложно сделать выбор между ними.
— Я хотел задать тебе всего один вопрос, — тяжело произнес Скильвинг. —
— С кем? — искренне удивился Ронан.
Его глаза широко распахнулись, и на мгновение с лица исчезли гнев и надменность, уступив место легкой растерянности. Надо отдать должное магистру Ронану — он всегда выражал все свои чувства очень сильно, ярко и без малейшего притворства.
Только через несколько минут натянутого молчания Ронан слегка покраснел и чуть отвел глаза в сторону.
— Ах, ты вот о чем… — пробормотал он. — Я даже сразу и не вспомнил.
— Не сразу?
Ронан невольно отшатнулся, настолько страшно исказилось лицо Скильвинга, и единственный глаз загорелся как уголь.
— Я всегда говорил, что все чашники свихнулись от своих тайных наук и рукописей. Она была такая же. Не сверли меня взглядом, я ничего ей не сделал! Я действительно ее тогда любил, очень сильно!
— Настолько сильно, что не вспомнил спустя четырнадцать лет?
— За четырнадцать лет столько всего случилось… не думаешь ли ты, что я буду каждый день вспоминать истеричную девицу? Да, именно истеричную, и нечего на меня сверкать глазом!
Ронан прошелся взад-вперед по поляне, взмахивая рукой.
— Только истеричка могла ни с того, ни с сего сбежать от меня после того, как я поклялся ей отвезти ее на Эмайну! Я сразу сказал ей, что не могу на ней жениться открыто, могу обещать только тайный брак, и она ведь не возражала! И вдруг неподалеку от Круахана, когда наши дела были почти закончены и мы собирались в обратный путь, она исчезает в одном платье, не взяв ни денег, ни лошади!
Скильвинг мрачно смотрел на мечущегося Магистра из-под надвинутого капюшона.
— Перед этим, правда, мы немного поспорили, — сказал Ронан, останавливаясь. — Она начала говорить какую-то ерунду, что мы не выполняем своего истинного предназначения, что мы ставим себя выше людей и смотрим на них как на пешек в игре, в общем, уже не помню, что еще.
— А что ты ей сказал?
— Какое может быть женщине до этого дело?
На поляне снова воцарилось молчание. Скильвинг молча опустился перед костром и зябко сунул руки в рукава.
— Клянусь небом, я искал ее! Я перерыл всю округу, я с ума тогда сходил.
— И что же?
— Нечего было ее так хорошо учить! — взорвался Ронан. — Если она не хотела, чтобы ее нашли, то уж она постаралась, чтобы этого не случилось!
— Понятно, — сказал Скильвинг.
Он отвернулся от Ронана и медленно стал складывать разложенные на бревне нехитрые пожитки — две жестяные кружки, огниво, маленькую обгоревшую трубку.
— И это все, за чем ты меня позвал?
— Да, — пожал плечами Скильвинг.
Ронан недоумевающе взглянул на него и, поняв через некоторое время, что собеседник даже не смотрит в его сторону, собрал всю свою обжигающую гордость:
— Ты получил ответ на свой вопрос?
— Вполне.
— Твое счастье, — сказал Ронан, сдерживаясь, — что ты уже старик и выжил из ума. Иначе твоему Ордену пришлось бы подыскивать себе нового Магистра. Хотя, учитывая твое нынешнее состояние. — он смерил Скильвинга презрительным взглядом, — этот час и так недалек.
Он направился к спуску с холма, но хриплый голос Скильвинга толкнул его в спину.
— А ТЫ не хочешь узнать, куда именно она исчезла?
Ронан посмотрел на него через правое плечо. Потом медленно обернулся, предчувствуя недоброе.
— Когда окажешься в замке отца своей нынешней невесты, сходи в галерею, которая выходит в сад. Там на стене висит женский портрет. Взгляни на него повнимательнее — может быть, он кого-нибудь тебе напомнит.
— Элейна?
— Незадолго до своей смерти она звалась Элейна де Ламорак. Если, конечно, твой будущий командор и тесть не захотел пойти по твоим стопам и не предложил ей тайную связь.
Скильвинг затянул до конца завязки на заплечном мешке и снова выпрямился.
— Я скажу тебе еще кое-что. Ее дочь родилась в конце сентября две тысячи восьмого года, четырнадцать лет назад. Вы убежали в этот же год в феврале. Это для тебя ничего не значит?
— Не может быть… — пробормотал Ронан. Странно было видеть внезапную сероватую бледность, выступившую на этом смуглом энергичном лице.
— Желаю вам счастливого бракосочетания, господин Магистр, — Скильвинг издевательски склонил голову. — К своим достославным деяниям вы прибавите еще одно — женитьбу на собственной дочери.
— Неправда! — почти крикнул Ронан. Он схватил Скильвинга за плечо и стиснул, словно клещами, но тот даже не тронулся с места, не сводя горящего глаза с искаженного и растерянного лица своего врага. — Я хочу сказать… она может быть твоей дочерью тоже.
— Не стоит обольщаться, милорд. Если бы это было так, я не преминул бы похвастаться этим перед вами, чтобы еще раз размазать вас по земле. К сожалению, нет.
— Зачем ты мне это говоришь сейчас? — прошептал Ронан. — Я слишком хорошо тебя знаю. Для тебя было бы высшим удовольствием рассказать мне это на следующий день после свадьбы или прямо у брачного ложа.