Чаша императора
Шрифт:
— За дверью тебя ждёт стражник, который проводит тебя в часовню, и он же будет сопровождать тебя, если тебе вдруг вздумается прогуляться. Не смей выходить из комнаты без плаща и вуали — ни к чему тебе привлекать лишние взгляды.
Послушно надев бархатный плащ на меховой подкладке и накинув капюшон, с которого спускалась на лицо плотная вуаль, Изабель вышла вслед за королевой. Ожидавший девушку охранник, бросив на неё бесстрастный взгляд, поклонился.
— Я хотела бы исповедаться, — негромко произнесла Изабель, обращаясь к своему стражу.
— Вас уже ждут, госпожа. Следуйте за мной! — склонив голову
В замке царил суетливый переполох. Слуги торопились подготовить замок к приезду Генриха III.
То и дело на пути Изабель возникали препятствия в виде нагромождённой мебели или служанки с огромным ворохом белья. Девушка, погружённая в невесёлые мысли, впрочем, мало что замечала вокруг, молча следуя за своим провожатым. Пропустив её внутрь часовни, он прикрыл створку за её спиной и остался снаружи дожидаться её возвращения.
Изабель прошла в исповедальню. Опустившись на скамью, она услышала негромкий, мягкий голос:
— Что мучает тебя, дитя моё?
— Я всё время думаю о смерти. Это ведь грех, святой отец? — Изабель говорила тихо, и в голосе слышались душевные муки и боль.
— Конечно, дитя моё. Господь дал нам жизнь, и лишь ему одному решать, когда забрать её обратно. Но почему ты думаешь о смерти, дитя? Судя по голосу, ты ещё слишком юна для подобных мыслей. Сколько тебе лет?
— Девятнадцать, святой отец. А мысли о смерти преследует меня лишь последний год. Прежде я была счастлива. Очень счастлива. Я любила жизнь и всё, что меня окружало.
— Расскажи всё, дитя моё. Облегчи душу перед Господом.
— Я росла, окружённая любовью. Мой отец, герцог Д’Эгийон, был очень добр ко мне. Матушка же души во мне не чаяла. У меня был старший брат, которого я любила, и который любил меня.
Когда мне исполнилось пятнадцать, появился ещё один человек, к которому я сильно привязалась. Он был нем от рождения, но я его хорошо понимала. Этот человек… он недавно умер, защищая мою жизнь. Он не раз спасал и утешал меня, когда другой, которого я полюбила всей душой, тот которому отдала своё сердце, бросил меня, оставил одну… — Изабель старалась сдержать свои чувства, но слёзы помимо воли текли и текли из её глаз.
— Не сдерживай слёзы, дитя моё. Каждая из слезинок несёт в себе твои страдания… — с участием сказал священник, услышав судорожный вздох и подавленные рыдания. — Продолжай, дитя.
— Его звали, Ренар Шатобриан, — Изабель сумела справиться со слезами, но не с дрожью в голосе.
— Я впервые увидела его, когда мне исполнилось 17 лет. Он доводился нам дальним родственником и приехал погостить. Я влюбилась в него, как только впервые увидела. Я во всём призналась матушке, а она рассказала отцу. Препятствий для брака не имелось, потому уже через месяц мы были помолвлены. Ренар казался мне необыкновенным человеком, не похожим на других. Он превосходил всех знакомых мне молодых людей не только красотой и статностью, но и глубоким умом. Засыпая вечером, я мечтала лишь о том, чтобы увидеть его поутру, услышать его голос… — Девушка закусила губы, стараясь справиться с подступающими к горлу рыданиями.
— Я слушаю тебя, дитя моё.
— Я гостила у тётушки, когда на наш замок было совершено злодейское нападение. Все мои близкие, и даже слуги в замке были убиты. Вернувшись домой с Сервитером,
Те, кто уничтожил мою семью, много раз пытались убить и меня. Мой отважный Сервитер не однажды спасал меня, мою жизнь…
— А что же, твой жених? — после короткого молчания спросил священник.
— Когда ему стало известно обо всём, он… — голос Изабель дрогнул, — отказался от меня. Когда мне сообщили об этом, я не поверила. Презрев опасность, я направилась к нему, но слуга сказал, что ему не велено пускать меня и передал письмо, — девушка помолчала, затем голосом, полным глубокого отчаяния, продолжила: — Это письмо причинило мне не меньшую боль, чем смерть моей семьи. Он сообщал, что отказывается от меня и считает нашу помолвку разорванной. Я год провела в аббатстве, скрываясь там от преследователей. И весь этот год каждый день я задавала Господу один и тот же вопрос: в чём моя вина? Но Господь не ответил мне. Тогда я просила Его забрать у меня жизнь, чтобы соединиться с моей семьёй. Мне больше не нужна моя жизнь — она состоит только из боли и страданий… У меня не осталось никого и ничего. Даже надежды, — прошептала Изабель.
— Тебе тяжело, дитя моё. Но отчаиваться не стоит, ибо Господь милостив. Он всегда оставляет надежду страждущим.
Священник покинул исповедальню. С глубочайшим участием смотрел он вслед исчезнувшей за дверью часовни девушке.
Глава 14
Недалеко от замка, в густых зарослях Агриппа и граф Шеверни уже более двух часов наблюдали за хлопотливой суетой, царящей как в замковом дворе, так и, судя по мелькавшим в окнах силуэтам слуг, в самом замке. Отворенные настежь ворота вызывали особую настороженность и опаску Агриппы.
— Неспроста это, клянусь священной Буллой Папы… — тихо говорил он графу, на что тот, пожав плечами, заметил, что это ровным счётом ничего не значит.
— Наверняка ловушка, — не успокаивался Агриппа, — думаю, они нарочно оставили открытыми ворота. Не иначе, прознали о наших планах и готовятся к встрече.
— Откуда они могли узнать?
— А откуда они узнают наши тайны? Везде шныряют соглядатаи королевы-матери.
— Полагаю, вы преувеличиваете опасность, — возразил граф Шеверни, — распахнутые ворота ещё ничего не значат. Заметьте, все обитатели замка взбудоражены. Возможно, они просто готовятся к некоему торжеству. Или ждут приезда гостей.
— С чего им праздновать? Король с утра до вечера кается. Гиз сидит в Париже, и ведёт себя так, словно король не молится, а уже умер.
— Не знаю, не знаю… Я считаю, нам просто следует войти в замок и убедиться в том, что герцогиня на самом деле находится там.
Агриппа чуть не расхохотался, но тут же из опасения, что их раньше времени обнаружат, подавил неуместный приступ веселья.
— И каким образом вы собираетесь войти в замок? — язвительно поинтересовался он у графа.
— Через ворота, — последовал ответ. — Я, в отличие от вас, католик. К тому же её величество благоволила моей матушке. Не будет ничего странного, если я заеду засвидетельствовать своё почтение вдовствующей королеве.