Чаша Мараканы
Шрифт:
И когда «Золотая богиня» наконец завоевана, вдруг выясняется, что все нужно начинать сначала. Потому что богиня – одна, а претендентов на ее руку и сердце много.
Он шел по этой дороге плечом к плечу с Пеле и Загало. Точнее говоря, не шел, а бежал за никогда не останавливающимся мячом. И эта долгая погоня увела его вдруг слишком далеко от дома. Как-то неожиданно для самого себя он оказался по другую сторону границы. И желто-зеленый бразильский флаг вдруг превратился в знамя противника. А Пеле и Загало вдруг оказались соперниками.
И сам он, Диди, почувствовал себя в положении человека, вынужденного своими собственными руками, силой своей воли, своего таланта стремиться к разрушению мечты, которая долгие годы согревала его самого: он должен был помешать своей стране, своим друзьям, своей команде навечно завоевать «Золотую
Может быть, кто-нибудь иронически улыбнется, читая эти строки. Напрасно! Я убежден, что вряд ли кто-либо захотел бы оказаться в тот день на месте Диди, этого выдающегося футболиста и замечательного тренера, который, конечно же, заслуживает того, чтобы рассказать о нем поподробнее.
Опустим розовое детство, традиционные, когда речь идет о бразильском мальчишке, уличные «пелады» с мячом и скандалы с учителями, изнемогающими в неравной борьбе с сорванцами, которых так трудно научить чему-нибудь в те краткие моменты, когда они соизволят прервать свои футбольные игрища. Начнем наше повествование с упоминания о любопытном историческом факте, имевшем место 16 июня 1950 года.
В этот день состоялось торжественное открытие стадиона «Маракана» в Рио-де-Жанейро, и Диди завоевал один из самых своих выдающихся титулов – «первооткрывателя» «Мараканы»! На 10-й минуте первого тайма товарищеского матча сборных Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу он забил первый в истории стадиона гол!
Была в этом какая-то удивительная историческая справедливость: «распечатал» ворота нового стадиона, ставшего колыбелью знаменитого бразильского футбола, игрок, который явился впоследствии самым ярким выразителем и воплощением идей и духа этого нового футбола.
Помня о том, что речь зашла у нас о Диди в связи с матчем сборных Бразилии и Перу в Мексике в 1970 году, упомянем о том, что первая встреча Диди с перуанским футболом состоялась в 1953 году и явилась, по правде сказать, далеко не самой радостной вехой в его футбольной биографии. На проходящем тогда в Лиме чемпионате Южной Америки бразильская сборная потерпела поражение от перуанцев со счетом 0:1. В конце матча, проходившего в присутствии президента страны генерала Одриа, на поле разыгралась жестокая драка, Диди получил от судьи приглашение покинуть поле. Не подчинился, чуть было не набросился на арбитра. Страсти разбушевались до такой степени, что выскочившие на поле представители полицейского корпуса- Лимы в сверкающих галунами и бляхами мышиных мундирах выволокли с поля будущего тренера перуанской сборной за руки и за ноги.
Несмотря на этот инцидент, турнир в Перу оставил приятные воспоминания у Диди: именно там он окончательно вошел в основной состав бразильской сборной, заняв место знаменитого полузащитника Зизиньо.
На чемпионате мира в Швейцарии в 1954 году мастерство Диди не смогло спасти бразильскую команду от разгрома в матче со знаменитой сборной Венгрии – самой сильной в те годы командой мира.
Эта игра тоже была отмечена рукопашными схватками, удалениями и – в конце матча – тотальной дракой, в которой приняли участие запасные игроки, тренеры, руководители делегаций и журналисты. Вмешалась полиция, и тут случился эпизод, о котором с упоением и восторгом до сих пор рассказывают очевидцы и историки бразильского футбола. В тот момент, когда битва достигла кульминации, когда «смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой», некий Пауло Буарке, один из бразильских журналистов, изловчился и опрокинул ловкой подножкой на землю здоровенного швейцарского полицейского. Тот поднялся, поглядел на бразильца, полез в карман. У парня похолодело внутри, вся жизнь пронеслась перед глазами, застучало в висках. Однако вместо пистолета полицейский достал из кармана носовой платок и… принялся спокойно чистить брюки. Если бы такое случилось в Бразилии! Благословенная земля Швейцария, где можно безнаказанно опрокинуть представителя власти!
Сей эпизод, однако, явился, пожалуй, единственным и очень слабым утешением для возвращавшейся с опущенными головами домой бразильской сборной… Нужно было начинать все сначала, нужно было готовиться к очередному чемпионату мира, намеченному на 1958 год.
В ходе этой подготовки состоялась вторая встреча
Ну а потом была Швеция. Чемпионат мира 1958 года. О нем уже столько сказано и написано историками футбола разных стран, вероисповеданий и цветов кожи, что, кажется, нечего и добавить. И все же нужно сказать о том, что в фейерверке восклицательных знаков, окруживших имена Пеле и Гарринчи – «великих идолов», явивших себя изумленному миру на этом чемпионате, – в реве восторженных приветствий и в благоговейном шепоте поклонения произошло некоторое смещение ценностей. Я осмелюсь высказать мысль, которая, быть может, покажется святотатственной молодому поколению, но с которой должны согласиться «старики». Те, кто имел счастье наблюдать матчи турнира в самой Швеции или изучать их впоследствии в видеозаписях и по фильмам: главным героем шведского чемпионата мира был не Пеле, не Гарринча, а Диди.
Говоря это, я отнюдь не собираюсь «приземлить» отмеченное печатью гения великое искусство Пеле и искрящийся вдохновением талант Гарринчи – «Чарли Чаплина футбола»! Мне думается, что оба они – в известной степени, конечно – стоят «над эпохой»: они могли появиться двадцать лет назад или тридцать лет спустя. А Диди – это сын эпохи, он явился одновременно творцом и детищем нового бразильского футбола, официальной «колыбелью» которого считается шведский чемпионат. Более того: без Диди (или без какого-то другого футболиста в роли, которую исполнял Диди) эта новая «бразильская школа» была бы невозможна. Повторяю, я отнюдь не собираюсь «обожествлять» Диди, именно поэтому упомянул в скобках о «другом футболисте в роли Диди»; я убежден, что не будь Диди, кто-то другой должен был бы занять его место в команде, а точнее, играть его роль, выполнять его функции.
«О чем, собственно говоря, идет речь?» – слышу я раздраженный этими долгими и витиеватыми отступлениями голос читателя, требующего ясности и определенности. Понимая справедливость этого раздражения, перехожу от слов к делу, то бишь к объяснению роли Диди в бразильской сборной да и вообще в «новом бразильском футболе» образца 1958-1962 годов.
Диди был диспетчером команды. Сказав это, я слышу разочарованные вздохи: «Ну и что? Подумаешь, диспетчер! В каждой команде есть диспетчер!»
Увы, не в каждой. И если есть, то далеко не всегда такой, как Диди. И дело не в индивидуальном мастерстве этого футболиста. Не в его знаменитом «сухом листе», не в умении послать мяч через все поле в самую опасную для противника точку поля, где назревает самое острое развитие атаки! Диди был не просто диспетчером, распределяющим мячи, организующим игру своей команды. Он был (не являясь капитаном!) единодушно признанным и неоспоримым лидером команды, сплавляющим в единый порыв одиннадцать разных темпераментов, настроений, характеров, индивидуальностей. А ведь, заметим мимоходом, в бразильском футболе добиться такого «сплава» гораздо труднее, чем в любом другом: бразильские футболисты обладают куда более ярко выраженными игровыми индивидуальностями, да еще плюс к этому нервным, легко воспламеняющимся темпераментом.
Эту роль, эту функцию Диди не получил от тренера. Да ее невозможно «дать» или «получить» комуто. Он стал «диспетчером», лидером сборной команды с той же естественностью, с какой играл эту роль сначала во «Флуминенсе», а затем в «Ботафого», в знаменитом «Ботафого» «образца 1956-1958 годов», где рядом с ним играли Нилтон Сантос и Гарринча, а тренером был Жоао Салданья.
Появление Диди, а точнее говоря, появление в бразильских командах игроков-лидеров, игроков-диспетчеров, лучшим из которых являлся Диди, и ознаменовало рождение нового бразильского футбола. Явилось его не менее важной находкой, чем воспетая в стихах и прозе математическая формула 4-2-4.