Чаша Мараканы

Фесуненко Игорь Сергеевич

К лицу Пеле тянутся десятки микрофонов. Все еще сидя на плечах журналистов, он вытирает слезы, машет рукой, обернувшись к продолжающим неистовствовать трибунам, и говорит хриплым, запинающимся, каким-то чужим голосом, какой-то странной скороговоркой: «Сейчас, когда меня слушает вся страна, когда все вы смотрите на меня, я хочу сказать вам, друзья: давайте вспомним о наших бедняках, о нищих, о голодных, о детишках в фавелах! Давайте все вместе поможем им! Ведь приближается рождество! А сколько людей встретят его голодными? Я сам был голодным мальчишкой! И я знаю, что это такое. Давайте же, друзья мои, поможем бедным детям, сиротам, всем детям Бразилии, которым я и посвящаю сегодня свой тысячный гол!» [3]

3

Этот

трогательный и наивный призыв не был услышан: спустя полтора года в одном из своих интервью Пеле признал, что все его попытки создать специальный фонд для помощи детям бедняков не нашли отклика в сердцах и… кошельках тех, кто имел возможность оказать эту помощь.

Впереди еще больше десяти минут игры, но никого не интересует исход встречи. Болельщики и журналисты, картолы и операторы – все бросаются к раздевалке, куда унесли на плечах Пеле. Ясно, что доигрывать он этот матч уже не будет. Ясно, что досматривать этот матч никто не будет. У раздевалки разливается бескрайнее людское море в ожидании счастливой минуты, когда улыбающийся Пеле, поднявшись из туннеля, пройдет к автобусу «Сантоса».

Что еще вспоминается, когда думаешь о «Маракане»? Голы и восторги торсиды, буйный рокот барабанов, торжествующих победу, и печальные костры, дымящиеся на серых пустых трибунах после поражений, когда опечаленная торсида сжигала свои флаги.

Вспоминается радостный матч сборной Бразилии со сборной «всего остального мира» душным ноябрьским вечером 1968 года, когда непривычно доброжелательные к гостям трибуны «Мараканы» бурно аплодировали именитым соперникам, которых выводил на поле капитан сборной мира Лев Яшин, рукоплескали мастерству Шестернева, Мазуркевича, Метревели, Джаича и другим «звездам» футбола, прибывшим на торжества в связи с пятидесятилетием Бразильской федерации футбола и десятилетием победы в Швеции.

Вспоминаются и печальные эпизоды, омрачившие славную историю стадиона – побоища, разыгрывавшиеся иногда на зеленом ковре «Мараканы». Вроде того, которое вспыхнуло в финальном матче чемпионата Рио-де-Жанейро 1966 года, когда за 20 минут до конца встречи все основные и запасные игроки «Фламенго» и «Бангу» устроили грандиозную потасовку под оглушительный свист публики. Судья удалил всех с поля, матч остался недоигранным, а судьба чемпионата была решена в кабинетах местной футбольной федерации. Или не менее кровопролитная драка, вспыхнувшая в товарищеском матче сборных Перу и Бразилии 9 апреля 1969 года, после того как Жерсон сломал ногу защитнику гостей Де ла Toppe.

Глядя на это побоище, плакал тренер перуанцев Диди и кричал репортерам: «Мне стыдно, что я родился бразильцем!»

В 1968 году на «Маракане» был установлен порядок, разрешающий бесплатный вход на стадион детям до четырнадцатилетнего возраста. Этим решением не просто увеличивалась армия торседорес на трибунах, но, что еще важнее, оно позволило сотням тысяч детей бедняков из окрестных фавел – завтрашней смене Пеле и Гарринчи – регулярно посещать матчи, учась у своих кумиров. О том, как широко пользовались дети этой возможностью, свидетельствует тот, например, факт, что на матче сборной СССР с командой «Васко-да-Гама» в феврале 1969 года они составили свыше трети от общего числа зрителей. Казалось бы, этому нельзя не радоваться. Ан нет, в недрах футбольных

клубов послышалось глухое ворчание недовольства столь резким увеличением количества зрителей, проходящих на стадион бесплатно. А вскоре в печати появилось интервью президента «Мараканы» Абеларда Франса, который обнажил еще одну удручающую сторону этой проблемы: «Каждый вечер после матча я и мои сотрудники, – жаловался чиновник, – вынуждены до полуночи обшаривать самые потаенные закоулки «Мараканы», потому что тысячи бездомных и беспризорных детей, пришедших на матчи, пытаются найти на стадионе убежище и на ночь.

Мы их вытаскиваем из раздевалок и туннелей, из-под прилавков и лестниц. Я не знаю, что делать с этими несчастными. Пытаюсь отправлять их в канцелярию судьи или в комиссию по делам несовершеннолетних, но там для них тоже нет места, и их выдворяют на улицу. И когда настает день очередного матча, они снова появляются на стадионе…»

Эти слова упали, как подарок всевышнего, в руки руководителей футбольных клубов. Дельцы в мгновение ока разрубили гордиев узел: на совещании президентов клубов Рио-де-Жанейро было принято решение запретить бесплатный вход детей на стадионы города. Коварство этой меры усугублялось еще и тем, что она была объявлена менее чем за сутки до начала интереснейшего матча «Ботафого» – «Васко-да-Гама», решавшего судьбу лидерства в чемпионате. Не зная о запрете, десятки тысяч детей собрались у ворот «Мараканы». Полицейские, помахивая для острастки, дубинками, преградили им путь, отгоняя от ворот, в которые вкатывали, сверкая лаком, лимузины тех, кого не волнуют все эти земные проблемы. Вместе с сиятельными папами улыбались в лимузинах физиономии детей, которые имеют возможность попасть на стадион за любые деньги. Их были сотни, этих счастливчиков.

Тысячи остались за воротами.

С чем сравнить слезы и горе мальчишек, которые не могли купить себе билет? Как описать их тщетные усилия проникнуть на стадион любой ценой? Как передать их волнение в момент, когда с далеких трибун донесся первый взрыв восторга: гол!… Чей? Кто забил? Кому забили? В бессильной злобе мальчишки начали хватать камни, палки, все, что подвернется под руку, и закидывать стоянки нарядных лимузинов.

Зазвенели разбитые стекла. В ответ послышалось цоканье подков: гася протест гаврошей, у которых нет ни денег на билет, ни крыши над головой, конная полиция ринулась на восстановление законности и порядка.

Накануне следующего матча стадион был окружен еще более плотным заслоном полиции«А мальчишки не могли смириться. Одни бегали, выпрашивая деньги у взрослых, другие, более предприимчивые, занялись коммерцией. «Сеньор! Сеньор! Пожалуйста, купите апельсин! Купите скорее, а то начнется матч, и я не посмотрю мой «Фламенго»!» – взывал негритенок у входа на трибуну прессы и почетных гостей.

Матч «Фламенго» и «Ботафого» начинался, а ему все еще не хватало одного крузейро. «Один крузейро! Один крузейро!» – кричал малыш, и слезы катились по его щекам«

Да, «Маракана» многое повидала на своем веку.

На ее «трибуне почета» горделиво восседали знаменитые кинозвезды и наследные принцы, миллионеры из Европы и генералы из США, затянутые в цветастые тоги африканские послы и сверкающие смокингами особы королевских кровей. Знаменитый брат знаменитого американского президента Роберт Кеннеди бегом бежал с этой трибуны в душную раздевалку и прямо под душем обнял роняющего мыльную пену, голого Пеле. Он знал, сколько голосов будет стоить ему эта фотография на предстоящих президентских выборах, до которых он так и не дожил, Английская королева вручала здесь Пеле после устроенного в ее честь матча Кубок дружбы, и волнующиеся фотографы, пытавшиеся запечатлеть историческую встречу королевы с «королем», кричали истошными голосами: «Эй, королева! А ну подвинься! Встань поближе к нему!»

И для королевы, и для Роберта Кеннеди, и для тысяч прочих высокопоставленных визитеров «Маракана» явилась всего лишь мимолетным эпизодом в их пестрой и бурной жизни. А для тысяч простых кариок – жителей Рио – она стала родным домом.

И не только в переносном, но и в самом прямом смысле этого слова: после страшных тропических ливней и наводнений, смывших в 1966-1967 годах с окрестных гор целые кварталы фавел, под трибунами «Мараканы» нашли убежище десятки тысяч бедняков, лишившихся крова. Долгие недели они ютились здесь, ожидая помощи правительства штата, голодая, страдая от сырости и зноя.