Шрифт:
22 апреля этого года прошел очередной день рождения знаменитого фантаста Ивана Ефремова. Много хороших слов можно сказать об Иване Антоновиче подарившего миру читателей свои бессмертные произведения, такие как «Туманность Андромеды», «Лезвие бритвы», «Сердце змеи», но в этот раз хочется поговорить о двух романах, вокруг которых последние двадцать лет накручено
С момента начала не к ночи помянутой перестройки, в среде интеллигентов стало очень модно подавать себя борцом против советской партократии. Все кто имел хоть какие-то притеснения со стороны властей, стали рьяно объявлять себе жертвами и пытались если не сколотить на этом политический капитал, то хотя бы свести старые счеты с заклятыми обидчиками. Не миновала это поветрие и творчество покойного Ивана Ефремова, которого с легкой руки записных диссидентов из Замоскворечья, объявили тайным противником режима из-за якобы запрещенного романа «Час быка».
Поборники свободы и демократии моментально разглядели в нем скрытую критику как советского политбюро и всего советского строя что, мягко говоря, не совсем соответствует действительности.
Необходимо напомнить, что Иван Антонович Ефремов был подлинным советским писателем, и все его произведения были проникнуты гимном советского, а вернее будущего коммунистического строя. Во всех своих выступлениях и комментариях, Ефремов неизменно подчеркивал преимущество социалистического строя перед капитализмом, которого он называл обреченным историей.
Этой же тематике были посвящены все его романы и в первую очередь знаменитая «Туманность Андромеды» и потому трудно представить, что к 1968 году, к моменту выхода в свет «Часа быка» Ефремов вдруг неожиданно переменил свое мировоззрение на 180 градусов.
Говоря о «Часе быка» необходимо отметить, что сначала роман вышел в журнальном варианте в «Молодой гвардии» и только затем отдельной книгой. Таким образом, произведение прошло двойную проверку строгой советской цензуры, умевшей хорошо распознавать и пресекать любую идеологическую крамолу. И если бы в «Часе быка» была бы скрытая, какая-та идеологическая фига, то она бы была наверняка выявлена, на ранних или поздних этапах. Однако роман благополучно вышел в свет и получил ряд положительных откликов, как в Союзе, так и за рубежом.
Оценивая сам роман, невольно вспоминаешь знаменитого барда утверждавшего, что каждый пишет, как он слышит. То же самое можно сказать о читателях. Если в «Часе быка» и была критика строя, то это была критика хищнического капитализма и примкнувшего к нему китайского ревизионизма, о чем автор коротко и ясно изложил в своем предисловии. Читая роман в 1975 году, я очень хорошо уловил его антимаоискую направленность, которая легко узнавалась в именах, описании политического строя и прочих мелочах, что вполне понятно. Роман создавался в середине 60-х когда наше отношение с КНР оставляло желать лучшего и главный фронт борьбы с ревизионистом Мао Цзэдуном как раз был идеологическим.
Однако было бы большой ошибкой видеть в «Часе быка» исключительно политическую подоплеку. Она лишь фон, идеологический реверанс в сторону властей, благодаря которому Ефремов развил свою любимую тему — психофизическое совершенство человека. Вскользь обозначив эту тему в «Туманности Андромеды», писатель значительно расширил её в «Лезвии бритвы» и ввел полноправным партнером в «Часе быка». О важности психического совершенства человека для Ефремова говорит тот факт, что в командиры космического корабля он определил не опытного пилота или штурмана как это было в «Туманности андромеды», а женщину-врача-психолога.
В пользу того, что «Час быка» был благосклонно принят властями, говорит тот факт, что через четыре года, перед самой кончиной писателя в журнальном варианте «Молодой гвардии» в свет вышел знаменитый роман «Таис Афинская», который мало кого оставил равнодушным. Главная его особенность заключалась в наличие в нем элементов легкой эротики, чьё присутствие было отмечено и в «Часе быка», но только в описании танцев и одежды героев. Для того периода советского времени это было чересчур смелое произведение, пусть даже и прикрытое античной драпировкой, и вряд ли бы он увидел свет, если бы у властей были бы претензии к творчеству Ефремова.
Также совершенно не соответствует действительности то широко растиражированное утверждение об изъятии «Часа быка» из библиотек. Это, мягко говоря, не совсем так, поскольку сам впервые прочитал данный роман сначала в 1975 году в областной библиотеке, а затем перечитал в 1978 году в республиканской библиотеке. Книга лежала совершенно свободно и продолжение «Туманности», судя по записям в библиотечном формуляре, пользовалось большим спросом. Конечно, возможно в некоторых библиотеках его действительно удаляли, но массового изъятии, подобно всесоюзному изъятию сочинений Сталина не было.
Но откуда же появилось утверждение, об антисоветском содержании романа? Кто разглядел в нем то, что не удалось обнаружить самой пристальной цензуре, да и самому автору?
Благодаря множеству открытых источников, сегодня хорошо известно какая «добрая» и «дружеская» атмосфера царила между советскими писателями, в которой успех одного воспринимался как личное оскорбление другого. Можно с большой уверенностью говорить, что тут не обошлось без сигнала в нужные органы со стороны собратьев по перу, которые не только углядели в романе антисоветскую крамолу, но и самым подробнейшим образом расписали и разжевали её присутствие компетентным органам.
Подобная практика хорошо известна с 37 года, когда следователь НКВД допрашивая историка или филолога уверено шпарил терминами и лихо ориентировался в специальных монографиях, скромно заглядывая при этом в донос менее способного, но весьма завистливого коллеги конкурента.
Донос был сделан сразу после смерти Ивана Антоновича в октябре 1972 года и его отголоском был обыск на квартире писателя. Ничего крамольного найдено не было, но негативный след к творчеству Ефремова остался. Как говорят по этому поводу хорошо информированные обыватели «толи он украл, толи у него украли, одним словом, темная история».