Чаша смерти
Шрифт:
Захаров посерел и выдавил:
— А кровища тогда откуда, ты спросил?
— Спросил, а как же! У Силина — из носа, при гипертоническом кризе такое часто бывает. У Сычова — то ли из желудка, то ли из печени, я не понял, но тоже бывает, а Зимних рассек височную артерию, вероятно, при падении, об угол стола, но у него не кровопотеря послужила причиной смерти, а именно отравление.
— Это точно?
— Все точно, как в аптеке. Я спросил. Лизочка тоже сначала обалдела, сомневалась все, так Семенов на работу уже вышел, смотрел, и то же самое сказал. У Семенова — с
— Ты неправильно спрашиваешь. Не что мы делать будем, а что с нами Носорог делать будет. Тут возможны варианты. Да уж, такого ляпа мы давно не производили.
Юра глубоко задумался, массируя обеими ладонями голову, потом выдвинул ящик стола, порылся в нем, среди всякой мелочевки, мусора и жутко важных бумажек, скопившихся за несколько лет, нашел упаковку пенталгина, всухую проглотил сразу три таблетки, чуть не подавился, схватился за чайник и плеснул прямо из носика себе в рот. В чайнике оказался кипяток. Это на некоторое время отвлекло Юру от служебных неприятностей.
Женя, испуганно посмотрев на побагровевшего, вытаращившего глаза и судорожно разевающего рот друга, дрожащими руками налил в стакан тепловатой воды из графина и сунул его Юрию. Тот торопливо отхлебнул, проливая воду на рубашку и пытаясь отряхнуть с брюк уже впитавшийся кипяток. Женя подтащил весь графин и промямлил:
— Ты давай, того, народное средство, то есть… в сортир дуй… Уринотерапией называется, я передачу смотрел. Поссы на обожженное место, и заживет, как на…
Юра невнятно прохрипел:
— Я чего, и язык, что ли, буду этим лечить?! К черту твою народную медицину! Не до того!
— Как же ты, больно же?!
— А так! Ты чего, никогда горячим язык не обжигал? Пройдет! Шкурка облезет, и заживет, не смертельно. Слушай, а давай смотаемся отсюда! Дежурному бутылку поставим, пусть скажет, что мы еще днем ушли следственные мероприятия проводить, свидетелей искать на месте преступления, или еще за чем-нибудь…
Женя вздохнул.
— Поздно, не проскочим, как раз на Носорога нарвемся!
Юра хлебнул еще воды из стакана, который так и держал в руке, отставил его подальше, цапнул с женькиного стола ключи, мягко, как кот, перемахнул через стол, подкрался на цыпочках к двери, прислушался, прижавшись к ней ухом, и быстро запер. Повернувшись к Жене, сделал страшное лицо и шепотом скомандовал:
— Давай, звони дежурному, чего сидишь, как нарисованный?! Только тише говори! Нас нет, нас украли инопланетяне! Да пусть дежурный, когда Носорог отчалит, нам отзвонится.
Женя потянул к себе внутренний телефон, набрал две цифры и проговорил в трубку, прикрывшись рукой:
— Валер, ты? Дежуришь? До утра? Ага… Ага… Слышь, тут такое дело… В общем, скажи Бобарю, что нас нет, лады? Ну, в натуре… Ну, понятное дело… И когда уйдет, нам звякни, только обязательно… Да уж, тихо, как мыши… Ну, будь…
Юра, не отрывая уха от двери, замахал Жене рукой, тот тихо опустил трубку на рычаг и замер. Юра так же тихо отодвинулся от двери и присел на край стола. По коридору раздавались решительные шаги начальства. Судя по звуку этих шагов, Носорг был сильно не в духе.
— Кажется… Кажется, на выход пошел. А Валерка как, ничего парень, в смысле, не сдаст?
— Не, Носорог не на выход, а в кадры, к Элке клеиться пошел. А Валерка — свой кореш, мы с ним в одном доме живем, еще в детский сад вместе ходили, в школе за одной партой… Так что железно, не боись. Только зря это все. Все равно с утра развод, не сегодня, так завтра по мозгам дадут.
Юра махнул рукой.
— Завтра будет только завтра. Не сегодня, и то славно. Может, ночью озарение придет, как отмазаться. Или больничный оформим. Голова ведь болит, и на то есть причина.
Женька хихикнул.
— Не знаю, как тебе, а мне больничный только психиатр даст охотно. Но тут загвоздка получается: с работы тогда точно уволят. А кроме того, когда мы с тобой на больничном будем сидеть, кто делами будет заниматься?
— Да не дрейфь! Может, за ночь Носорога кондратий хватит, и он окочурится.
— Жди! Он сначала всех нас уконтропупит!
— Ну, еще что-нибудь случится.
— Типун тебе…
Разговор увял. Юра сидел, потирая ладонью лоб: не фига этот пенталгин не действовал. Женя бесцельно перебрал бумажки на столе, посмотрел в окно, на стену, еще раз в окно, побарабанил пальцами по столу и заныл:
— Это что же, до ночи тут сидеть, без дела?! И ни тебе телика, ни тебе даже радио?! Да я тут сдохну сейчас!
Юра, не отрывая рук от лица, проворчал:
— А по другому где ты быть собирался? Все равно тут бы и сидел. У тебя послезавтра по трем делам крайний срок. Вот сиди, готовь отчеты и не ной, не мешай думать.
— Ну и об чем таком ты задумался, Эйнштейн хренов?
Захаров придвинулся еще ближе к Рогову и проговорил вполголоса:
— Все-таки странно это, прям подозрительно. Не бывает так, чтобы все фигуранты один за другим коньки отбрасывали, да еще все, как по заказу, от естественных причин. Не верится что-то, чтобы здоровенный бык Сила в двадцать лет от гипертонии сдох. Да из него поленом дух не получалось вышибить, находились знатоки-любители, пробовали, но у него черепушка была крепкая. И тут же Сычев и Зимних умирают от отравления, прям как по заказу. Ты водку ту на экспертизу посылал?
— А как же!
— Ну, и что?
— Ну, что, обычная паленая водка: высокое содержание сивушных масел и еще какой-то дряни, но, в принципе, не смертельно, разве что похмелье будет особо запоминающимся. Но если организм ослабленный, то можно от чего хочешь откинуться.
— То есть, не ацетон и не метанол?
— Нет, но может, они раньше где ту бутылку выпили?
— Все может быть. На такой случай содержимое желудка исследовать надо.
— Знаешь, не лаптем щи хлебаем. Исследовали, ничего особенного, все те же сивушные масла.