Чаша. (Эссе)
Шрифт:
В Талашкине все удобства для работы, чудесная библиотека, полная свобода распоряжаться собой.
Пишет Репин А. Куренному:
“Теперь стремлюсь ликвидировать здесь дела, чтобы поехать в Талашкино на недельку, где мне так прекрасно жилось в прошлую эту же пору года… Когда долго не имеешь общения с художественным миром, то чувствуешь голод”.
Пишет Б.К. Яновский в воспоминаниях о Врубеле:
“Роскошная природа, полная свобода действий, веселье, шум – все дышало жизнью. Общество, где первенствующую роль играли художники, артисты, музыканты, где каждый занят разрешением какой-нибудь творческой задачи, похоже было скорее на Италию времен Ренессанса”.
Вспоминает о Талашкине художник
“Обеднели мы красотою. Из жилищ, из утвари, из нас самих, из задач наших ушло все красивое… Стыдно: в каменном веке лучше понимали значение украшений, их оригинальность, бесконечное разнообразие.
Не от столиц ждать красоты… Не от торжищ искусства. В этих истоках грязнится живая вода, а бьет она нежданная из тишины и покоя, от самой земли.
В Талашкине неожиданно переплелись широкая хозяйственная деятельность с произволом художества: усадебный дом – с узорчатыми теремками; старописный устав – с последними речами Запада…
Национальное самосознание должно отныне крепнуть в России. Художественные изделия “Талашкина” – опыт воскрешения народного вкуса… Княгине Марии Клавдиевне Тенишевой удалось создать в своем имении Талашкино под Смоленском живое художественное дело… Красивый, интересный опыт стиля”.
Сельскохозяйственная школа для крестьянских мальчиков и девочек, пчеловодческий музей, оркестр балалаечников (а балалайки расписал Врубель!), театр, мастерские прикладного искусства: столярные, резьбы по дереву, живописные, керамические, красильные, вышивальные, эмалевые… При всем том в Талашкине [6] беспрерывно шло строительство. Помещение для театра, помещение под собрание старины (скрыня), дом для семьи Малютина, школа, так называемый “Теремок”. Просто для красоты. По проекту Сергея Малютина. Там и сям резные, орнаментальные ворота. В том числе и главные, въездные ворота в само имение…
6
А также во Фленове, в хуторе, который княгиня прикупила к своим землям специально для своей деятельности. – Примеч. автора.
Но венцом всех архитектурных сооружений в Талашкине был, конечно, храм, который строился (с перерывами) и украшался грандиозными мозаиками Рериха и его росписью двенадцать лет… Этот храм должен был сосредоточить в себе все виды прикладного искусства, процветавшие в Талашкине: архитектурный стиль, художественное шитье, роспись, эмали, чеканку, вышивку, ковку, да сверх всего еще вот – мозаики Рериха… Поставленный на холме, видный издалека (и от него тоже далеко видно), сияющий и сверкающий разноцветными черепицами кровли и эмалями, храм напоминал, вероятно, сказочную птицу, опустившуюся на зеленый холм среди перелесков. Однако он не имел бы все же уникального значения, если бы Николай Константинович Рерих не украсил его своими мозаиками и живописью.
Над входом в храм сияла огромная мозаика с изображением Спаса Нерукотворного, а вся алтарная часть внутри была расписана сложной Богородичной композицией, которую сам Рерих называл: “Царица Небесная на берегу реки жизни”. А ведь это десятки квадратных метров живописи Николая Константиновича Рериха!
Но (перескакиваем через черную, мрачную бездну, через кровавый рубеж)… Но десятилетиями хранили в храме не то зерно, не то картошку, так что внутри не осталось ни одного квадратного сантиметра росписи, не уцелела и разноцветная обливная черепица кровли, не уцелел барабан с эмалями, не уцелел крест.
Судьба других построек в Талашкине такова: здание театра сгорело, скрыня цела, но вид у нее теперь
Жалко. Но еще более жалко собрание старины, музей.
Он открылся в 1905 году. Разразилась так называемая революция 1905 года. Опасаясь за свои ценности, княгиня увезла их в Париж, где они с большим успехом показывались в Лувре. Конечно, французы не хотели бы выпустить из рук такое сокровище и предлагали княгине огромные деньги. Однако в 1908 году она все до мелочи опять привезла в Смоленск и поместила все в прежнем здании.
В 1911 году свой музей вместе с домом она принесла в дар городу Смоленску. Вернее, она передала его Московскому археологическому институту, с тем чтобы все и вечно хранилось в Смоленске, где у этого института было отделение.
При этом директор института А.И. Успенский произнес известные слова: “Если этот музей есть гордость Смоленска, то женщина, проявившая такую любовь к просвещению, есть гордость всей России”.
Смоляне по достоинству оценили поступок княгини. Улица, на которой размещался музей “Русская старина”, была названа Тенишевской, а имя Марии Клавдиевны было навечно занесено в список почетных граждан города Смоленска.
Потом… “Отопление музея испорчено… даже публика не выдерживает. Зимой в музее бывает холоднее, чем на дворе… Весь подвальный этаж музея был затоплен. Вода стояла в подвале выше человеческого роста в течение четырех лет” [7] .
И все же самой большой угрозой оказалась не вода, не холод, а организация под названием Губмузей. Под видом перестройки и перегруппировки экспонатов их раздергали, разрознили, и в конце концов – не найти концов.
Теперешний музей в Смоленске называется: “Смоленский Областной Государственный объединенный исторический и архитектурно-художественный музей-заповедник”.
7
Из книги А.П. Серебренникова “Краткий исторический очерк Государственного историко-этнографического музея в Смоленске, основанного М.К. Тенишевой”. Смоленск, 1926 г.
Простенько и со вкусом. И очень легко запомнить и выговорить. Но тенишевских предметов там не найти, а если и найдешь, то они обезличены и, я бы сказал, обездуховлены.
Тенишевская улица стала называться улица им. Крупской.
Однажды в главный смоленский собор зашел московский поэт со своей красавицей женой. Дело было зимой. Москвичка (а она, как я потом пригляделся, и правда оказалась очень похожей на Тенишеву: такая же крупная, вальяжная, белокожая) шубу распахнула, от иконы к иконе смело ходит, свечки ставит… По собору шорох, как ветром подуло: “Внучка Тенишевой приехала”, “Внучка княгинина воротилась”, “Талашкинская внучка из-за границы пожаловала…”
Ладно, хоть бабы смоленские не забыли. Но никто не приедет и не вернется. Лежит Мария Клавдиевна под Парижем в местечке Сен-Клу в могиле, украшенной русскими эмалями. У каждого своя чаша.
Иванов Георгий Владимирович (1894—1958).
Поэт родился в Ковно в семье военного. В 1910 году окончил кадетский корпус. С 1911 года начал печататься в журналах “Аполлон” и “Современник”. Первый сборник стихов увидел свет в 1912 году… С 1923 года в эмиграции вместе с женой Ириной Одоевцевой… За границей выходят сборники его стихов (1931, 1938, 1950). Последний сборник стихов (1943—1958) вышел в 1958 году… Умер на юге Франции. В 1963-м его останки были перезахоронены на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Могила № 6695.