Часть первая. Тропы Тьмы
Шрифт:
– -Моё задание выполнено?
– - перебил Керн.
– -Так точно!
– - сияя, сообщил Лантанов.
– -Тогда передай там внизу: все меры, принятые сейчас товарищем Мухтаровым, считаю верными и одобряю полностью.
– - Военинструктор хотел что-то добавить, но не выдержал и широко зевнул: сказалась выматывающая бессонница последних ночей.
– - Оборонять укрепления, что бы ни случилось, за ворота не выбегать, при возобновлении обстрела -- прятаться в укрытиях... А главное -- найди мужика с базукой и передай ему, чтобы, когда врубят свет, он влепил заряд туда, куда ему отсюда трассирующие пули покажут!
Он снова зевнул, наблюдая, как Лантанов спускается вниз по лестнице, потом лёг у окна и прильнул щекой к прикладу своей верной винтовки.
Ровно в
– -Тринадцать!
– - крикнул Керн во тьму, что было мочи. Это был условный сигнал погасить освещение.
Прожекторы выключились, и вновь настала темень. Раза два с позиций коммунаров коротко чесанул пулемёт, издалека донеслись вопли и брань.
– -Чисто работают ребята, -- улыбнулся Керн поднявшемуся на площадку Лантанову.
Тот вдруг осторожно придвинулся, прячась под подоконником, и протянул военинструктору руку на перевязи:
– -Спасибо, товарищ Керн! Спасибо вам, Александр Петрович! Каких сволочей с вами кончаем, а!
Керн осторожно пожал ладонь Юрия.
– -Не больно вам, Юрий?
– -Да пустяки. Даже стрелять могу. Левой рукой из револьвера, я умею! Только бы их, гадов, забить насмерть сегодня!
И ещё многие люди, стоявшие внизу с оружием в руках, поверили в этот миг в победу.
Но у войны много лиц, и одно из них война открыла довольно быстро. Через тридцать минут после расстрела гранатомётчиков со внутренних укреплений коммуны донёсся одинокий выстрел и короткий, сдавленный вскрик.
– -Два!
– - вновь громко крикнул Керн, приказывая включить внутреннее освещение -- и вовремя! По двору от внешнего поста бежали гуськом, пригнувшись, тёмные фигуры с обрезами, с револьверами; у переднего был нож. Керн открыл огонь из автомата, срезал двоих, но тут кончились в рожке патроны: от недосыпания мутились мысли, военинструктор забыл сосчитать собственные боеприпасы. Прыжками Керн помчался вниз, туда, где разгоралась стрельба. Бесполезный автомат, как неудобная гиря, болтался у него на шее, бил металлическими выступами в мягкие места.
Но атака диверсантов уже захлебнулась; они взломали ворота первого блока, убили двух часовых, подняли панику -- и были расстреляны дозорными с других укреплений ещё до того, как Керн подбежал к полю битвы. Оценив обстановку, военинструктор изменил свой путь, побежал наперерез возможному пути отхода -- и был вознаграждён; на него напрыгнул с ножом в руке коренастый, грузный мужчина в вязаной шапке-балаклаве, скрывавшей лицо, в камуфляжном охотничьем костюме.
Драться врукопашную Керн не умел, а складной приклад его винтовки не давал особых преимуществ в ближнем бою. Инстинктивно руководитель коммуны сумел увернуться от первого удара, но тотчас на него обрушился второй; левую руку разрезало болью, хлынула кровь, пропитывая лоскуты, оставшиеся от рукава куртки. Керн ударил вслепую раз, другой, сумев высвободиться из ближнего боя, отскочил в сторону. Под ноги попался труп убитого коммунара с дробовиком,
– -Помогите!
– - крикнул с неожиданной силой диверсант, валясь набок.
– - Помогите! Мама... мама!
Как из-под земли, выросла из мрака Ирина с фельдшерской сумкой наготове.
– -Не жилец, -- по-простому сказала она.
– - Задета брюшная аорта. Странно, что он ещё жив. Сильный, видимо, человек!
Она стянула с умирающего балаклаву, чтобы облегчить его дыхание, и взорам обоих молодых людей предстало искажённое предсмертной мукой лицо Левицкого.
– -Ну, вот и встретились, господин районный начальник, -- сказал Керн без тени милосердия в голосе.
– - А я-то уж думал, куда вы подевались!
– -Врача мне... Врача!
– - прохрипел Левицкий.
– -Я здесь, -- быстро сказала Ирина.
– -Лечите меня... быстро! Тащи в больничку. Зашивай... кровь давай... всё, что нужно!
– -Поздно, -- ответил на это Керн.
– -Молчи, сволочь! Ты меня убить хотел!
– -А ты -- меня. И убил многих. Подростков тех убил...
– -Так вы коммуняки, рабское отродье, -- прохрипел Левицкий в ответ.
– - Вас только кнутом можно учить, а если вылез из-под кнута, тогда вам на тот свет одна дорога! А я-то человек, я и жить хочу по-человечески...
Сказав это, он задёргался, почернел и умер в мучениях, пуская ртом кровавые пузыри.
– -Вот так-то бывает, -- сказал Керн над его трупом, и это надгробное слово разом заставило и Керна, и Ирину навсегда потерять к убитому всякий интерес.
Над территорией коммуны засвистели одинокие пули, прилетавшие с ахтыровских позиций на освещённые места, где по временам копошились тени защитников.
– -Девять!
– - скомандовал военинструктор.
Свет погас, уступив место ночному мраку. Тогда Керн подошёл к Ирине, нашёл её губы своим ртом и, слившись с нею в поцелуе, слушал долго-долго -- целую вечность -- как бьются их сердца, пережившие очередное мгновение войны.
Серая полоса за северным горизонтом по весеннему времени даже и не думала исчезать насовсем, а к трём часам начала разгораться снова, возвещая скорый рассвет. Керн добрался до барака номер один, где выслушал сводку о потерях. На сей раз диверсанты были застигнуты врасплох и перебиты все до единого, а защитников погибло от их рук девять, ранено было трое, да ещё двое получили ранения от винтовочной пальбы. Но не это было самым отвратительным, а то, что из первого барака вырвались, освобождённые диверсионной группой, два десятка мужичков, которые с баграми и топориками принялись тотчас же заниматься классическим русским бунтом -- то есть, попробовали грабить, насиловать и жечь. Весь бывший актив коммуны, приставленный Керном к охране порядка у первого блока, немедля поразбежался кто куда, поэтому за дело взялись сами защитники территории; двенадцать человек из числа беглецов удалось арестовать и поместить в тот самый изолятор с неработающей газовой камерой, трое или четверо по-прежнему скрывались невесть где, а пятерых пришлось убить, так как ни логика их, ни лексикон не отличали их ничем от ахтыровцев.
Разъярённый Керн приказал Лантанову найти и арестовать по новой весь актив, пригрозив военно-полевым судом. Лантанов убежал и вернулся ни с чем, сказав, что Кристаллов и Наталья Крестьянка уже арестованы Алибеком при попытке проникновения в радиорубку, товарищ Жанна засела в женском туалете, куда ему, Лантанову, к сожалению, даже заглядывать запрещено, а Тамара Фёдоровна внезапно заняла наблюдательную вышку, вцепилась обеими руками в ту самую мелкокалиберную винтовку и сказала, что, пока она жива, ни одна мятежная сволочь по коммуне бегать свободно не будет, и так и надо это передать товарищу Керну. Остальные красные меченосцы сами бегали где попало, и руководитель коммуны приказал Лантанову вылавливать их и помещать под арест по одному. Он бы и ещё что-нибудь сказал, но тут из лесочка поодаль послышалось знакомое уже ржание коней и урчание моторов; бандиты, потеряв много людей и техники, решили отступить подобру-поздорову!