Часть третья
Шрифт:
– - Получиться, Дима, только не теряйтесь: зверюшка далеко не убежит, -- рассмеялась Лина. Мысли Лины подтвердила и Марина: она крепче сжала пальцы Димы и сильно наклонила головку к его плечу.
Дима дважды чмокнул ее в плечо и выпил рюмку до конца.
Прокурор произнес тост с нравственной окраской и заслужил аплодисменты, но не такие бурные как Дима. Когда дошла очередь до Тимура, он уже был немного бухой и потому в его тосте было много эротики: он предлагал тост за полную свободу -- танцы в чем мать родила. Марина одобрила эту идею, но Света
– - Это могут быть только парные танцы...по разным комнатам, -- произнесла она, хихикая.
Марина ухватилась за эту идею. Она тут же шепнула Диме:
– - Надо же кому-то показать пример. Сначала исчезаю я, а потом и ты через какое-то время. Я буду держать приоткрытой дверь, чтоб не перепутал комнату.
Марина поднялась и ушла, когда тост произносил Борис. Дима подождал окончания речи Бориса и ушел под аплодисменты оратору.
Марина скрестила свои длинные тонкие ручки на шее Димы, и мягко сказала:
– - Поцелуй же свою зверюшку, ты ее, кажется, поймал.
Дима впился ей в роскошные губы. Он был на вершине счастья. Марина была видная девушка, она не могла не нравиться любому мужчине. В ее кошачьих лапках было столько нежности, а в глазах, такие глаза бывают только у довольно распущенных особ, светилось нечто манящее, зовущее, настолько парализующее волю мужчины, что всякие моральные устои трещали по швам.
Дима был в двойной зависимости: Марина ему понравилась еще в прошлый раз, это, во-первых, а во-вторых, чары грянувшие на его всегда открытое и несколько наивное сердце, поразили его воображение настолько, что он стал просто заикаться.
– - Итак, с чего начнем?
– - спросила Марина, глядя ему в глаза.
– - Не прячь глаза, смотри на свою зверюшку, или ты уже виноват передо мной. Перед тем, как приехать сюда и увидеться со мной, ты уже был в чьих-то руках, признавайся! Только честно, не смей мне врать, я не люблю этого. Я всегда искренняя и того же хочу от других, смотри мне в глаза, ну!
Дима заморгал глазами, но посмотрел ей в лицо.
– - Не виноват я перед тобой, клянусь!
– - едва произнес он.
– - Верю, верю. Ты, должно быть, честный парень. Это мне и нужно было знать. Так вот, есть такой метод игры. Опрокидываем по рюмке и что-то снимаем с себя...до тех пор, пока на нашем теле не останется ни одной тряпки, а там посмотрим, решим, что делать дальше; согласен?
Дима что-то промычал, вроде того, что он не возражает, а Марина уже сняла кофту, а там лифчика нет, экая прелесть открылась перед его взором. Дима заморгал глазами и тут же прилип губами к мягким волшебным шарам.
– - А я..., я сыму пинжак, -- сказал он.
– - Не "пинжак", а пиджак, -- поправила его Марина.
– - Наливай еще.
После следующего тоста Дима снял галстук, а Марина сбросила юбку. Но, о Боже! что это? Она уже была практически голенькая: там остались только колготки, через которые все было видно. Экая буйная
Когда Дима сбросил с себя рубашку, Марина уже была в костюме Евы.
– - Это несправедливо, -- сказала она, приняв вид балерины.
– - Надо ускорить этот процесс. Придется самой подключиться.
Она стала на колени и принялась расстегивать молнию на брюках Димы. Дима еле стоял на ногах от волнения.
– - Вот он! Знай, Дима, ты без этой штуки никто, ничто. Гордись ею и всегда держи в чистоте. Пойдем я его помою...потому что я хочу его поцеловать, прежде чем отправить в пещеру, где он будет балдеть и ты вместе с ним.
После этой нехитрой процедуры, Марина повела Диму в постель. И тут уж она продемонстрировала все свое искусство обольщения. Дима почти ревел:
– - Лю--у--блю, лю--у--блю! Навсегда, навсегда. Женюсь немедля и ни одну женщину никогда, за миллионы долларов не подпущу к себе близко, потому как такой как ты больше нет на свете. И никогда не было.
– - И не будет, медвежонок мой сладкий, -- лепетала Марина, целуя его тело и дразня его плоть мягкими пухлыми губами и слегка покусывая ее до тех пор, пока у него не начались судороги.
– Ну, теперь пора, - скала она, - а то с ним случится инфаркт. Она тут же вскочила и превратилась в волшебную всадницу.
Что было с гостями, кто когда ушел, их не интересовало. Только часов в двенадцать в воскресение Лина бесшумно вошла к ним в комнату, накрыла их обнаженные тела покрывалом и повернулась к выходу. Но Марина в это время открыла глаза.
– - О, как было сладко всю ночь! Спасибо, что приютила. А где все остальные?
– - В три часа ночи уже никого не было, все разошлись, -- грустным голосом произнесла Лина.
– - А где Борис? почему ты его выпустила, эх ты, клуша. Надо было меня позвать.
Лина пожала плечами, кисло улыбнулась и произнесла:
– - Вставайте, сластены, завтракать пора.
19
Дима неделю побыл у Марины, познакомился с ее родителями и произвел на них довольно приятное впечатление. Николай Харитонович понял, что будущий зять звезд с неба не хватает, но рад был тому, что дочь, наконец, остановится и у нее будет семья, дети, а сам он с супругой станут дедушкой и бабушкой.
Марина объявила родителям, когда впервые переступила порог родительского дома вдвоем с Димой, что она привела жениха, надежного человека, за которого она согласна выйти замуж и потому оставляет его у себя под бочком, поскольку главное между ними уже произошло.
– - Что-то рано ты затеяла эти игры, доченька. Мы с отцом до загса только за ручку держали друг друга, а у тебя главное произошло, -- удивилась Аглаша Селивановна, мать Марины.
– - Мама, не задавай глупых вопросов, -- произнесла Марина недовольным голосом.
– - Сейчас другие времена и другие нравы.