Чайная роза

Доннелли Дженнифер

Чтобы обеспечить семье такой уровень жизни, они с Падди трудились не покладая рук. Теперь он считался в Уайтчепле солидным человеком, мужчиной с твердым заработком. Ничего общего с поденщиком, которым был Падди, когда они поженились. На рассвете он приходил на пристань, где мастер выбирал самых сильных и платил им по три пенса за час работы. Теперь Фиона и Чарли работали, и их жалованье играло очень большую роль. Да, они были бедняками, но уважаемыми работающими бедняками, а это огромная разница. На еду им хватало. Дети были чистыми, аккуратно одетыми и ходили в целой обуви.

Постоянная борьба

за возможность оплачивать, счета утомляла Кейт, но выбора не было. Либо это, либо полная нищета. Если не сможешь платить за квартиру, твою мебель выбросят на улицу, а ты сам отправишься в ночлежку, где подхватишь вшей. Твои дети будут ходить оборванными, а муж уйдет, потому что не сможет смотреть на своих худых, голодных отпрысков. Кейт видела, что случалось с семьями, жившими на их улице, когда муж терял работу или заболевал. С такими же семьями, как ее собственная, у которых не было никаких сбережений, если не считать нескольких монет, лежавших в жестяной банке. Нищета была пропастью, в которую легче упасть, чем из нее выбраться, и Кейт хотела, чтобы расстояние между этой пропастью и ее семьей было как можно больше. В случае стачки они оказались бы на самом ее краю.

— Я знаю, что нам делать, миссис Финнеган, — хихикнув, сказала Лилли. — Я прочитала в газете, что человек, который поймает Уайтчеплского Убийцу, получит награду. Сто фунтов — это целая куча денег. Мы с вами можем сцапать его.

Кейт тоже засмеялась:

— О да, Лилли, мы с тобой — парочка хоть куда! Выйдем ночью в переулок, я с метлой, а ты с молочной бутылкой, обе перепуганные насмерть!

Женщины поговорили еще немного, потом Кейт допила чай, поблагодарила подругу и сказала, что ей пора. Лилли открыла ей дверь кухни. Нужно было добраться до задней калитки, а потом пройти по узкому проулку, который огибал дом и вел на улицу. Сколько раз она в кровь стирала костяшки о кирпичную стену? Кейт предпочла бы пройти через дом и выйти в переднюю дверь, но соседи могли увидеть ее и рассказать об этом миссис Брэнстон. Дом принадлежал представителям среднего класса и стоял на приличной улице, поэтому приходить и уходить через переднюю дверь прислуге не полагалось.

— Пока, миссис Финнеган.

— Пока, Лилли. Не забудь запереть за мной, — негромко предупредила Кейт. Ее голос заглушала большая корзина с бельем, стоявшая на плече.

Глава шестая

«Вот и осень пришла», — подумала Фиона, закутавшись в шаль. Ее признаки читались безошибочно: листья опадали, дни стали короче, а угольщик, ездивший в фургоне, громко предлагал свой товар. Стояло хмурое сентябрьское воскресенье; сырой воздух становился все более прохладным. «МЕРТВЫЙ СЕЗОН, — гласил газетный заголовок. — УАЙТЧЕПЛСКИЙ УБИЙЦА ВСЕ ЕЩЕ НА СВОБОДЕ».

Фиона сидела на крыльце, присматривая за игравшим рядом Сими, читала газету и гадала, как кто-то рискует выходить в переулок, зная, что рядом бродит убийца. «Дьявол умеет очаровывать», — говорила ее мать. Наверное, она была права. Иначе как можно заставить женщину пойти с ним в темное, туманное и безлюдное место?

Люди, жившие на ее улице и во всем Уайтчепле, не могли поверить, что кто-то может совершить подобное дело, а потом бесследно исчезнуть. Полицейские

выглядели шутами гороховыми. Их ругали парламент и пресса. Фиона понимала, что это камни в огород дяди Родди. После обнаружения трупа Полли Николс он так и не пришел в себя. Бедняге до сих пор снились кошмары.

Убийца был чудовищем. Пресса называла его символом всех грехов общества — как стремления к насилию и неуважения к закону, характерных для рабочих, так и распутства привилегированных классов. Богатые считали его злобным мерзавцем из простонародья, а бедные — человеком из высшего общества, джентльменом, который получает извращенное удовольствие от охоты на уличных проституток. Для католиков он был протестантом, для протестантов — католиком. Иммигранты, жившие в Восточном Лондоне, считали его чокнутым англичанином, спятившим от пьянства и схватившимся за нож. А коренные англичане — грязным и безбожным иностранцем.

Фиона не пыталась представить себе убийцу. Ей не хотелось знать, как он выглядит. Ей не было до этого дела. Девушке хотелось только одного: чтобы его поскорее поймали. После этого можно будет снова гулять вечерами с Джо и не бояться, что мать из-за пятиминутного опоздания решит, что ее дочь лежит в переулке мертвая.

Прозвучавший рядом стук рухнувших кубиков заставил ее вздрогнуть.

— Сволочь! — выругался Сими.

— Это тебя Чарли научил? — спросила Фиона.

Брат гордо кивнул.

— Не вздумай повторить это при па, малыш.

— А где Чарли? — подняв лицо, спросил ее Сими.

— На пивоварне.

— А почему не дома? Он обещал принести мне лакрицу.

— Скоро придет, милый. — Фиона почувствовала угрызения совести. Чарли был не на пивоварне, а в «Лебеде», пивной на берегу реки. Там он устраивал взбучку какому-то парню, но сказать об этом Сими было нельзя. Братишка был слишком мал для того, чтобы хранить секреты, и мог проболтаться матери. Чарли дрался за деньги. Фиона слышала это от Джо, а тот — от какого-то приятеля, который поставил на Чарли и выиграл. Это полностью объясняло новую привычку Чарли являться домой с фонарем под глазом, который он неизменно приписывал «потасовке с приятелем».

Фионе не полагалось знать про бои, поэтому она не могла спросить Чарли, что он собирается делать со своим выигрышем. Впрочем, догадаться было несложно: дядя Майкл и Америка. Она видела, как загорелись глаза брата, когда мать распечатала конверт и вслух прочитала, как дядя описывал свой магазин и Нью-Йорк. Позже она застала Чарли за кухонным столом. Он перечитывал письмо и даже не поднял головы, когда сестра очутилась рядом. Только промолвил:

— Фи, я уеду.

— Это невозможно. Мама будет плакать, — ответила она. — Да и денег на билет у тебя все равно нет.

Но брат пропустил ее слова мимо ушей.

— Держу пари, дядя сумеет найти для меня местечко в своем бизнесе. Тем более сейчас, когда у тети Молли родится ребенок. Почему бы не обратиться к родному племяннику? Я не собираюсь всю жизнь вкалывать за гроши на этой проклятой пивоварне.

— Ты сможешь работать в магазине, который откроем мы с Джо, — ответила она.

Чарли возвел глаза к небу.

— Перестань корчить рожи! У нас будет свой магазин, вот увидишь!

— Как-нибудь сам справлюсь. Уплыву в Нью-Йорк.