Чайная роза

Доннелли Дженнифер

Девушка взяла его лицо в ладони и поцеловала.

— Я тоже люблю тебя.

— Конечно любишь, — проворчал польщенный Джо. — Разве можно не любить такого симпатичного парня, как я?

При взгляде на него Фиону охватил безотчетный страх. У девушки возникло чувство, что у нее отнимают любимого. Она снова поцеловала Джо, на этот раз более страстно, и вцепилась в его рубашку, ощутив слепое и непреодолимое желание. Хотелось прижать его к себе и не отпускать. Овладеть им, поставить на нем свое клеймо. Чувство было опасное; девушка знала, чем это может кончиться, но ей было все равно. Ему придется уйти. Но она удостоверится, что Джо взял с собой ее частичку

и оставил ей на память частичку себя.

От того места, где они находились, до пристани «Ориент» было совсем близко. Фиона взяла любимого за руку и потянула к сваям, поддерживавшим утлый причал. Под ним было темно и тихо, если не считать негромкого плеска реки. Там их никто не увидит: ни матросы, ни улюлюкающие и свистящие грузчики с барж.

Фиона снова привлекла Джо к себе и стала целовать его губы и шею. Когда рука Джо потянулась к ее груди, девушка крепко прижала к ней его ладонь. Ее девичьи страхи исчезли. Она всегда любила его прикосновения, но боялась. Теперь же казалось, что у ее тела появилась собственная цель, настойчивая и неистовая; сердце колотилось, в паху возникла тянущая боль, а струившийся по жилам жар заглушал сигналы тревоги, звучавшие в мозгу. Она все крепче прижимала Джо к себе, целовала, прикасалась к нему и ощущала прикосновения его рук, но это не утоляло желание, а только усиливало его. Фиона задыхалась и знала, что умрет, если не заполнит возникшую внутри зияющую пустоту.

Она стала стаскивать с него куртку. Джо повел плечами, и куртка упала на землю. Ее пальцы нащупали пуговицы рубашки и стали быстро расстегивать их одну за другой. Затем руки скользнули внутрь, и Фиона стала водить ладонями по его груди и спине. Она прижалась губами к его обнаженной коже и вдохнула ее запах. Казалось, ее вкус, осязание и обоняние хотели узнать каждый дюйм его тела, а память — сохранить эти ощущения. И все же этого было мало.

Она расстегнула блузку и стала неловко развязывать тесемки лифчика. Наконец кусок белого хлопка разошелся в стороны и упал наземь, оставив ее обнаженной до пояса. Фиона подняла взгляд. В его глазах горело желание, но девушка не могла понять, насколько оно сильно. Джо видел Фиону почти каждый день, знал наизусть каждый жест, но никогда не видел ее такой. На ее плечи цвета слоновой кости ниспадали пряди иссиня-черных волос. Обнаженные груди были полными и круглыми. А глаза — глубокими и синими, как океан.

— Боже, милая, какая ты красивая… — прошептал Джо.

Он бережно обхватил ладонями ее груди, начал нежно целовать их, прижался губами к ложбинке между ними, а закончил тем, что поцеловал прямо в сердце. Потом наклонился, подобрал одежду и протянул ей.

— Почему? — спросила ошеломленная девушка. — Ты не хочешь меня?

Он коротко хмыкнул:

— Не хочу?

Потом взял ее руку и прижал к своему паху.

— Теперь убедилась?

Фиона отдернула ладонь и вспыхнула.

— Фиона, я никого не хотел так, как хочу тебя. Секунду назад я был готов овладеть тобой прямо на земле. Один Бог знает, где у меня взялись силы остановиться.

— Зачем? Я не хотела, чтобы ты останавливался.

— И чем бы это кончилось? Я в Ковент-Гардене, а ты здесь с пузом. Твой отец убил бы нас обоих.

Фиона закусила губу. Она хотела его так, что была готова на все, но говорить об этом Джо не имело смысла.

— Фи, если бы это случилось, я женился бы на тебе в ту же секунду. Ты знаешь это, но разве сейчас мы можем позволить себе ребенка? Нет, не можем. Нам нужно придерживаться своего плана. Сначала сбережения, потом магазин, потом свадьба.

А когда появятся дети, у нас будут деньги на то, чтобы обеспечить им все необходимое. Верно?

— Верно, — тихо ответила Фиона. Она надела сначала лифчик, потом блузку, заплела волосы в косу и попыталась успокоиться. Мозг соглашался со словами Джо, но тело — нет. Оно пылало, ныло, протестовало и требовало своего, не обращая внимания на уговоры.

— Тогда пошли. — Джо протянул ей руку и привлек девушку к себе. Они долго стояли обнявшись, прежде чем вышли наружу. Потом вернулись к Старой лестнице, поднялись наверх и немного постояли на площадке. Джо в последний раз обвел взглядом баржи, чайные пристани и реку. Теперь он долго их не увидит.

На обратном пути Джо, как обычно, захотелось подшутить над девушкой. Он смотрел на нее и улыбался. Когда Фиона наконец обернулась и спросила, в чем дело, он засмеялся и покачал головой.

— Вот уж не думал…

— Чего не думал?

— Что моя стыдливая фиалка, боявшаяся, чтобы я не зашел слишком далеко у стены пивоварни, на самом деле похотлива как коза.

— Ох, Джо! — воскликнула покрасневшая Фиона. — Не смей дразниться!

— По-моему, это здорово. Честное слово. Если ты не будешь такой же в нашу первую ночь, я верну тебя отцу. Как ящик гнилых яблок.

— Говори тише! Нас могут услышать.

Увидев шедшую навстречу пожилую пару, Джо сказал нарочито деловым тоном:

— Ну что ж, если я не смог закончить дело, то, по крайней мере, посмотрел на товар. А товар что надо, детка.

Всю оставшуюся дорогу Фиона хохотала так, что едва не забыла про предстоявшую разлуку. Но едва они свернули на Монтегью-стрит, как память вернулась к ней. Завтра Джо уедет. Когда она придет с фабрики, его уже здесь не будет.

Словно поняв ее чувства, Джо взял Фиону за руку и сказал:

— Не забудь мои слова. Это не навсегда. Я вернусь раньше, чем ты успеешь опомниться.

Она кивнула.

— Береги себя, — промолвил Джо, целуя ее на прощание.

— А ты — себя, — пробормотала Фиона, следя за тем, как Джо шел по улице. За тем, как он уходил от нее.

Родди О’Меара стоял, согнувшись пополам, и стонал. Его желудок одним махом изверг съеденную на ужин запеканку с мясом и луком. Он прислонился к выщербленной кирпичной стене дома номер двадцать девять по Хэнбери-стрит и заставил себя глубоко дышать в надежде, что тошнота, от которой выворачивало внутренности, пройдет. Потом провел рукой по потному лбу и понял, что потерял шлем.

— О господи, неужели он испачкался?

Родди украдкой осмотрелся, нашел шлем, поднял его, быстро проверил, водрузил на место, подтянул ремешок и заставил себя снова вернуться к трупу. Слабый желудок не должен был мешать работе.

— Ну что, полегчало? — спросил его полицейский врач Джордж Филлипс.

Родди кивнул и поднял фонарь, оставленный им около тела.

— Вот и молодец, — сказал доктор Филлипс, нагнувшись к трупу. — Посвети-ка сюда.

О’Меара направил луч на голову женщины. Пока доктор чиркал в блокноте, записывая рассказы и ответы старшего офицера, инспектора Джозефа Чандлера, и других сыщиков, Родди рассматривал тело. Еще несколько часов эта женщина жила и дышала, а теперь превратилась в труп. Она лежала на спине, бесстыдно раскинув ноги, с распоротым животом. Убийца освежевал жертву и положил рядом блестевшие в темноте кишки. А потом вогнал ей нож между ног. Шрам, пересекавший горло, напоминал гранатовое ожерелье; в свете фонаря запекшаяся кровь казалась почти черной.