Че Гевара. Последний романтик революции

Гавриков Юрий Павлович

Что касается соображений «против», то другая система экономической самостоятельности предприятий (или, как ее именовали в СССР, хозяйственного расчета) позволяла использовать действующий в любом современном обществе закон стоимости, а также товарно-денежные отношения, поддерживать эффективные связи как внутри государственного сектора, так и последнего с частным сектором. К тому же она была инструментом обеспечения рентабельности в экономике.

Как и во многих других начинаниях, разрабатывая систему развития и управления кубинской экономикой, Э. Гевара никогда не занимал «упертой», однозначной позиции. По своим взглядам он был диалектиком и никогда — догматиком. Если порою и грешил некоторым идеализмом, то лишь в оценках простого труженика, наделяя его (опять же при определенных условиях) чрезмерной сознательностью и подобным себе бескорыстием. И даже в этих вопросах он отличался реалистическим подходом в целом. Разве не свидетельствуют об этом следующие слова Че?

«В

процессе создания нового человека важно правильно выбрать инструменты мобилизации масс (главным образом морального порядка, не забывая и о правильном использовании материальных стимулов)» [259] .

Поэтому, защищая систему бюджетного финансирования» он не только видит ее слабые стороны, но и призывает внимательно изучать, а иногда и применять ее антипод — хозяйственный расчет. И не случайно на долю последнего в 1964 году приходилось почти полторы тысячи хозяйственных единиц [260] .

259

Ibid., p. 631.

260

См.: Дарусенков и др. Указ. соч., с. 175.

Более того, он не упускал из виду при этом такие негативные моменты и характеристики, как слаборазвитость, зависимость от международной экономики, отсутствие достаточного для обобществленного труда образования, неэффективные методы руководства, слабая связь между авангардом общества и народными массами. Обо всем этом он говорит в своих трудах и публичных выступлениях. Далек он был и от противопоставления такого понятия как «сознание» экономике. Оно, по мысли Гевары, — «понимание людьми экономических явлений, степень, в какой они управляют этими явлениями с помощью плана» [261] .

261

Цит. по: С. Tablado Perez. El pensamiento economico de Ernesto Che Guevara. Habana, 1987, p. 20.

Но самым важным выводом, какой можно сделать, изучая и знакомясь с гигантской работой «главного экономиста» новой Кубы, — его первостепенная забота о благе народа. Всю свою деятельность он подчиняет этому. «Теперь, когда в руках народа, — с удовлетворением говорил он в 1961 году, — 85% экономики, все банки, базовая промышленность и 50% сельскохозяйственного производства, мы можем приступить к государственному планированию... Это позволит повысить в два раза уровень жизни народа к 1965 году» [262] .

262

См.: бюллетень «ЧЕ», 1961, № 19, с. 7.

В октябре 1964 года в английском журнале «Интернэшнл аффэрс» появилась статья Эрнесто Гевары. В ней он как бы подводил итог своей деятельности на посту министра промышленности Кубы. Отмечая достижения страны в экономике, Че признавал, что успехи могли бы быть более ощутимыми, если бы не серьезные ошибки, связанные с отсутствием опыта и необходимых знаний.

Первая из них, по словам министра, — это необдуманная диверсификация сельского хозяйства (развитие нескольких направлений, а не монокультуры — сахара. — Ю.Г.). Другая, указывал Гевара, заключалась в том, что, стремясь заполнить возникшие в результате американской экономической блокады пустоты, кубинское правительство закупило за рубежом много машин (а в некоторых случаях и целые фабрики), не учтя при этом отсутствие на острове необходимых видов сырья для их работы, запчастей и нужных специалистов. Иногда по неопытности закупались станки и оборудование устаревших образцов, которые давали продукцию дорогостоящую и низкого качества [263] .

263

См.: International afters, London, 1964, oct.

И все же, добавим от себя, несмотря на все недостатки и трудности, промышленное производство на Кубе в 1963 году выросло в сравнении с предыдущим годом на 6 процентов.

Учитывая вышесказанное, представляется исключительно важными оценки роли и позиций Э. Гевары в вопросах экономики кубинскими руководителями, в первую очередь Фиделем Кастро. Они свидетельствуют о глубоком понимании намерений и переживаний Че.

Послушаем, что говорил по этому поводу Фидель:

«Порою Че чувствовал себя неудачником в этот период (первые годы после победы революции. — Ю.Г.) ,полный неопределенности и ошибок, когда в стране возобладали некоторые критерии, подходы и пороки в социалистическом строительстве. Все это стало причиной глубоких и ужасных огорчений для Че, так как являлось отрицанием идей, революционного мышления, стиля, духа и примера Че» [264] . И даже более конкретно:

264

Цит. по: Tablado Perez. Op. cit., p. 19.

«Было бы неправильно рассматривать период 1966—1970 гг. с характерными ошибками в руководстве экономикой как результат бюджетной системы финансирования, созданной Че» [265] .

И это действительно так. Результаты экономической деятельности кубинцев после гибели Гевары были малоутешительными. Скорее их можно объяснить затянувшимся экспериментированием в экономике при отсутствии критического анализа в процессе созидания нового общества.

А такого рода «опыты» проводились не только в промышленности, но и в агропроизводстве. В годы применения на практике концепции широкой индустриализации последнее как бы отодвигалось на второй план (причем даже сахарное производство, кормившее и одевавшее тогда Кубу). Однако упомянутая концепция оказалась недолговечной.

265

См.: I съезд Коммунистической партии Кубы. М., 1976, с. 104.

Уже в 1963 году кубинское руководство взяло линию на преимущественное развитие агропромышленной сферы (АПС) (а не более узкой части экономики — сельского хозяйства, ибо в АПС входит не только оно, но и, по существующей на Кубе традиции, сахарная промышленность, лесное и рыбное хозяйство). И такое решение нам представляется весьма обоснованным. С одной стороны, реализацию индустриализации затрудняло отсутствие кадров, финансов, соответствующей сырьевой базы (например, для построенного металлургического комбината железную руду и кокс нужно было импортировать из Европы!). С другой — оставалась неиспользованная возможность получать необходимые средства производства — металл, станки, транспорт и др. за счет международного разделения труда.

И все же нужно признать, что Куба не отказывалась полностью от геваровской идеи развития национальной промышленности. Другой вопрос — каких ее отраслей. В январе 1964 года Ф. Кастро заявил, что «Куба не отказалась от программы индустриализации страны... Нет. Мы будем продолжать ее до конца» [266] . Было принято решение значительные капиталовложения направить на развитие сельскохозяйственного машиностроения, промышленности стройматериалов, в производство минеральных удобрений. ( Прим. авт.: Исключительно важной проблемой была, например, механизация выращивания и уборки сахарного тростника. Тем более что ликвидация безработицы на острове «лишила» сахарные плантации дешевых и многочисленных рабочих рук «мачетерос» — рубщиков. К этому добавились и неблагоприятные погодные условия. По расчетам чилийских экспертов из ООН, работавших на Кубе в начале 60-х гг., сельскохозяйственное производство в 1961—1963 гг. в стране было ниже дореволюционного уровня [267] .

266

Кастро Ф. Наше дело побеждает. М., 1965, с. 181.

267

The economic and social revolution. Univers. of North Carolina, 1963, p. 127.

Задача стояла очень остро. Особенно в сахаропроизводящем секторе. Советский посол на Кубе А.И. Алексеев как курьез рассказывал: в его присутствии Н.С. Хрущев на даче начал развивать свои идеи по этому вопросу находившемуся там Ф. Кастро и даже что-то стал чертить палкой на песке.)

Определенный отпечаток накладывал на указанные колебания в экономической стратегии страны и весьма существенный ошибочный взгляд, игнорировавший национальную специфику в аграрном вопросе. Главным моментом ее было то, что Куба, будучи до революции аграрной страной, вместе с тем не была страной крестьянской. Потому что крестьян-тружеников насчитывалось только 260 тыс. человек, или 30% из числа сельских трудящихся, в то время как постоянные и сезонные сельскохозяйственные рабочие (сельский пролетариат) составляли почти 70% общего числа занятых в отрасли [268] . Кроме того, в стране до революции существовали крупные аграрные капиталистические предприятия и большой контингент сельского пролетариата, полностью утратившего крестьянскую привязанность к земле.

268

Investment in Cuba. USA, 1957, p. 181.