Чебурашка
Шрифт:
Закрывала глаза и мечтала… Мечтала о нас…
В субботу на занятие с Глебовым Матвей не пришел, хотя накануне не предупредил даже учителя, что его не будет. Хотя, наверное, логично, ведь тогда пришлось бы объяснять причину, а так как о предстоящем празднике официально мне не говорили, то и об остальном проще умолчать.
Я расстроилась.
И Глебов это заметил.
— Зоя, я понимаю, что в твоей жизни наступил сложный период. Любовь она, знаешь ли, в любом возрасте непроста. Но какими бы прекрасными ни были ваши отношения с Соколовским…
— Виктор Андреевич, — попыталась перебить я учителя, но он лишь отмахнулся.
— Не
Матвей все подтвердил?
Матвей?
Подтвердил?
Подтвердил!!!
Сердце бешено забилось в эйфории. Матвей признался Глебову, что у нас отношения. Не стал отрицать. Не побоялся. Не постыдился!
— Так вот, Зоя. Я все понимаю, молодость, гормоны, весь этот максимализм и желание получить все и сразу, страсть к познанию друг друга и самих себя… Все это естественно и неизбежно, но… Но, пожалуйста, попридержите своих любовных коней. У тебя на носу олимпиада. Как бы ни были прекрасны чувства, но перспектива получить лучшее высшее образование в стране бесплатно, а вместе с ним и возможность построить успешную карьеру или даже заработать ученую степень гораздо прекраснее, согласись. Я не фанат спорта, но знаю, что Матвей в своем виде весьма успешен. Ничего не имею против. Я это к тому, что на данном этапе перед каждым из вас стоят жизненно важные задачи, так пусть же ваши чувства будут направлены им во благо, а не мешают. Поддерживайте друг друга, но не пытайтесь заполнить собой каждую свободную минуту избранника. Именно в этом смысл взаимности. Помощь друг другу. И иногда, лучший способ помочь — это просто не мешать. Не мешай Матвею готовиться к турниру. Не позволяй Матвею мешать тебе готовиться к олимпиаде. Всего пару недель, Зоя, а там хоть завлюбляйтесь, ничего не имею против. Пусть каждый из вас одержит собственную победу и на Зимнем балу вам обоим будет что отметить.
— Я поняла Вас, Виктор Андреевич. Спасибо.
— Надеюсь, Зоя, надеюсь…
Остаток субботы я провела в размышлениях. Глебов был прав. Мама была права. Главное — олимпиада. И надо реально смотреть на вещи. Я и Матвей — несбыточная мечта. Я — Чебурашка. Он — не мой крокодил. Наши отношения — это абсурд. Повод для насмешек. Со мной, может, и приятно целоваться, но не настолько, чтобы страдать из-за этого.
И мне ли утверждать, что любят не за внешность, если я влюбилась в самого красивого мальчика в школе?! Лицемерием попахивает, чувствуете?
Я и обижалась, и находила оправдания. Твердо решила не отвечать ни на его звонки, ни на его сообщения, но весь вечер не выпускала из рук телефон. Решала, как сумасшедшая, тест за тестом, а сама думала о том, чем сейчас занимаются одноклассники на вечеринке в доме Соколовских.
А Кристина тоже там?
Конечно, там.
Возможно, они даже целуются.
Извела себя в край и в десять вечера легла спать, отчего мама испугалась, что я заболела. На вопрос, почему сегодня не приходил Матвей, я отмахнулась, мол, празднует день рождения дома. Тактичная моя мама не стала сыпать соль на раны выяснением причин, почему я не с ним, лишь крепко обняла, поцеловала и пожелала спокойной ночи.
Удивительное дело, но практически сразу я провалилась в сон.
Глава 18
Прошлое
Зоя
Звонкий удар по стеклу заставил вздрогнуть. Подскочив на постели, я не сразу поняла, был ли он на самом деле или только приснился. Стояла глубокая ночь. Два-три-три показал телефон. Ноль пропущенных. Ноль сообщений.
Так и не вспомнил обо мне.
Сквозь занавеску лился тусклый свет. Вокруг было тихо, спокойно. И очень-очень грустно. Так грустно, что слезы сами по себе покатились по щекам одна за другой, капая горькими горячими бусинами на ладони.
Главное — носом не хлюпать. А то мама проснется. Расстроится.
Внезапно удар повторился. Я так испугалась и насторожилась, что мгновенно перестала реветь, наблюдая распахнутыми глазами, как мокрый снежный комок сползает по стеклу.
Выглянула в окно и не поверила своим глазам. Медленно кружил огромными пушистыми хлопьями первый декабрьский снег. Он плавно опускался вниз, укрывая белоснежным льдистым пухом землю, ветви кустов и деревьев, фонарные столбы, кирпичи на клумбах и волосы Матвея, что стоял внизу без шапки и улыбался во все тридцать два зуба, глядя на мое окно.
Пришел.
Ко мне.
Сердце взорвалось радостью, разнося ее в каждый уголочек еще секунду назад горевавшего тела.
Тихонько отворив окно, я высунула на морозный воздух голову, чувствуя, как колючий ветер путает мои волосы и охлаждает пылающие уши. Мне не холодно. Я горю.
— Зой! — кричит этот оболдуй, — Смори! Снег пошел!
«Дурачок. Я ж не слепая» — улыбаясь, подумала я, а вслух засипела совсем другое.
— Тссс! Матвей, ты с ума сошел? Время видел?!
— Выходи!
— Нет! Ночь уже! Иди домой!
— Зой, не могу больше! Выходи! На одну минутку!
И улыбается гад! И ресницами чернющими и наверняка мокрыми хлопает! Красивый такой! Волосы в снегу, глаза блестят. Куртка нараспашку. Пьяный что ли?
Блин! Блин-блин-блин!
Что делать?!
— Ну пожалуйста, Кокос. Выходи…
Совсем-совсем другим голосом произнес Матвей. Уже без былого веселья, с каким-то надрывам что ли. От него мое сердце сжалось в комок, словно от страха. Случилось что ли что-то?
— Сейчас, — решаюсь я, — Тихо только!
И я иду. Бегу, едва касаясь пальчиками пола. Натягиваю джинсы, водолазку, связанные мамой по случаю грядущей зимы невероятно теплые шерстяные носки. Бесшумно снимаю куртку с вешалки, не пытаясь даже найти на верхней полке шапку или вытащить из обувницы ботинки, и прямо в мягких тапочках покидаю квартиру. Я на минуточку. Честно-честно. Гляну только одним глазком, что он не пьяный. И сразу домой.
Только бы мама не проснулась!
С ночными прогулками своих несовершеннолетних детей даже самые продвинутые и понимающие мамы на свете мириться не станут!
Двери в ее комнату были плотно закрыты. Порадовалась, что на лестничной площадке снова нет света. Дверью не хлопала, а тихо-тихо прикрыла до щелчка. Хорошо, что мы замок поменяли, как въехали. Он новый и практически не гремит. Хотя в ночной тиши каждый шорох подобен военной канонаде. Мелькнула мысль оставить дверь открытой, дабы избежать лишнего шума, но внутренний страх за беспомощную спящую одинокую маму в незапертой квартире не позволил так поступить.
Один оборот.
И я стремглав лечу вниз по лестнице через две ступеньки.