Чеченская обойма
Шрифт:
28 марта 1995 года.
Вылет назначили на 10 часов. Собирались: к 5 часам — офицеры, к 6.30 — весь личный состав. Погрузку организовали более или менее, а с вооружением затянули настолько, что выехали не в 7.30, а в 8.30. К счастью, наша авиация не самая точная в мире. До 16 часов стояла отличная погода, а нас мариновали в накопителе, хотя рейсы уходили один за одним и наш самолет был на месте. Около 16 запуржило, и тут же объявили посадку. Несмотря на сильный ветер, все-таки взлетели.
Сначала народ находился в сильном возбуждении, кое-кто втихаря тяпнул водочки. Пиво, получивший свое прозвище за слабость
После посадки в Новосибирске все сразу повалились спать, и правильно сделали. В Ростове нас встретили организованно, но в Новочеркасске пришлось потаскать все наши ящики на второй этаж казармы, где нас разместили. К концу все падали с ног, и к 0.30 по местному все снова поотключались. За час до нас заехали ижевцы, и спать им, пока мы не угомонились, не пришлось. Но ничего, братишки настроены вполне дружелюбно. Из их подготовки отмечу: им всем обменяли удостоверения на другие фамилии. Заботятся о людях. А у нас зам по кадрам посмотрел на меня, как на идиота, когда я обратился с такой просьбой. Еще у них у каждого — пенопленовые туристические коврики. А мы с этим делом не успели организованно решить.
Ребята пересказывают беседу с водителем нашего автобуса. Сначала долго хвалил новочеркасских девчат, а потом стал удивляться: в первый раз вижу полностью трезвый ОМОН, обычно из самолета аж вываливаются. Не знаю, насколько он приукрасил, но народ подтверждает, что таких кудесников хватает. Но у соседей — ижевцев и алтайцев — в этом плане полный порядок.
29 марта.
Смеемся над своими проблемами с часовыми поясами. Две трети отряда повскакивали в пять-шесть утра и бродят с вытаращенными глазами. Ижевский командир ворчит: «Ну, чего сами не спите и другим не даете?» А как спать, если дома все нормальные колымчане уже пообедали. Разгар трудового дня.
Дали день отдыха. Разрешил народу группами уйти в город. Сам с Коксом (мой зам по кадрам и воспитательной работе) и другими офицерами тоже пошел прогуляться. Кокс зазвал нас в церковь. И правильно сделал, хоть мы потом над ним всю дорогу и посмеивались.
Впечатление потрясающее. Храм XII века, отреставрирован почти полностью. Сколько поколений наших предков молились в этих стенах? Сколько дум, чаяний, обращений к господу! Какие лютые беды прокатились за это время по России! Когда вышли из храма, несколько человек спросили: «Ребята, вы ТУДА?» Крестят вслед, благословляют, кланяются. И в сердце что-то происходит. Какое-то тепло и сила. Объяснить невозможно.
В обед приехали представители войсковой части, которым поручено решать вопросы нашего обеспечения. Как я и ожидал, все разговоры и телеграммы главка типа «Вам там все дадут» — полная ерунда. Сухпай — за свои деньги. Боеприпасы — по голодной норме. Немного помогли с камуфляжем. Барахло, «стекляшка». Посыплется через две недели, но и то — хлеб.
После обеда начались сюрпризы. Гоблин пошел в санчасть, пожаловался на аллергию от парацетамола, который пил от простуды. Весь покрылся красными пятнами. Фельдшер в санчасти ахнула: «Вы нам краснуху привезли! Немедленно в изолятор!» Алексей расстроился, чуть не в слезы. У Гоги — температура, кашель. Ночью на погрузке вспотел и постоял на «теплом» весеннем материковском ветерке. Минимум — хороший бронхит. Швед гриппует — домашняя заготовка. Вот тебе и здоровые омоновцы. Первый урок: акклиматизация не разбирает, куда ты едешь: на войну или пузо парить на курорте.
Фельдшер успокаивает: «Это мелочи. В Грозном тиф, поговаривают о сибирской язве…» Сама она провела в Грозном полтора месяца с солдатами ДОН (дивизия оперативного назначения), в казармах которой мы сейчас и размещаемся. Смотрю на этих солдатиков и поражаюсь: зелень пузатая. Глаза пустые. Вид у большинства какой-то оглушенный. Старшина рассказывает: попали в февральскую мясорубку. Из 75 привез назад 45, пятеро — «Груз-200», остальные по госпиталям. Ну, ни хрена себе — «вооруженный конфликт»!
Вечером ходим, как сонные мухи, вытягиваем хотя бы до 22 часов, чтобы войти в «материковский» режим.
Очередной сюрприз. Наш прикомандированный связист и Танкист так «пообщались» с коллегами из ДОНа, что пришлось устроить им выволочку и отправить спать.
30 марта—1 апреля.
Дни забиты до предела, некогда взяться за ручку. Поспать удается 5–6 часов, и то с перерывами.
30-го поехали на полигон. Бестолковщина полная. Взяли свое счастье в свои руки: забрали себе нескольких офицеров с полигона, разбились на группы. Гранатометчикам дали выстрелить аж по два раза. Из подствольных гранатометов, которые мы получили накануне вылета, — по 3–5 выстрелов. Порадовали наши снайперы. Рядом два ОМОНа еще только пристреливали винтовки, а наши просто проверили, не сбиты ли прицелы, и отработали хорошо. Танкист успел натаскать, молодец! Две новых винтовки все же пришлось помучить, одна так и бьет непонятно куда.
Все бросили по гранате «РГД-5». Я выводил на броски половину своих бойцов. Очень интересно наблюдать за каждым. Люди проявляются на этой жестянке с тротилом, как снимки на «Полароиде». Один бравирует, другой суетится, некоторых просто колотит. Половина бросает не в цель, а лишь бы выкинуть из окопа. А ведь дома уже бросали один-два раза каждый.
После обеда съездили в казачьи лагеря. Должны были получить форму-омоновку, но получили «от винта».
Ночью наш доброволец Сэм, который так рвался с отрядом, напился с друзьями из соседнего ОМОНа. Успокаивали его по очереди: взводный Пионер, я и Кокс. Не стал разбираться сразу, пусть отойдет.
С утра — на погрузку в поезд. Алтайцы — как оловянные солдатики, вот вышколены. Вышли вперед все и торчали, бедолаги, долго-долго. Мы не спешили, но вышли организованно. Приехали к поезду к 11.00, загрузились и ждали до 18.00.
Командир сводного отряда (полковник милиции Панарин. — Прим. авт.)построил всех на травке в каре и провел конкретный инструктаж. Интересный мужик. Небольшого роста, коренастый. Матерый вояка, начинал еще с Осетии. В Грозном почти с первых дней. Нахлебался крови, дерьма, чесотки и вшей по самые гланды. Простой мужик, но очень жесткий. Главный мотив всех его бесед: берегите ребят.
Ехали в поезде спокойно. Профессор и Полковник решили попить пивка. Нарвались на меня. Вместе с протрезвевшим Сэмом получили втык и по строгачу. Собрал личный состав, еще раз объяснил, что за пьянство будет наказывать беспощадно. Пообещал написать приказ о героях дня и копию отправить домой для всеобщего сведения.
В ночь на первое апреля диктор радио пожелала каждому радиослушателю повеселиться и пошутить от души. Мы посмеялись: классная у нас получилась шутка — въезд в район боевых действий.