Чеченский рецидив. Записки командующего
Шрифт:
С начала 1942 года стала намечаться тенденция ухода с партийной и советской работы местных кадров. В горах скрылось 80 ответственных работников. Среди них — 16 партийных, 8 функционеров райисполкомов, 14 председателей колхозов.
В то же время в республике разгорелся новый очаг сопротивления советской власти. В Шатое и Итум-Кале выступил со своими сторонниками М. Шарипов, брат известного чеченского большевика А. Шарипова, погибшего в Гражданскую войну. Вскоре отряды Шарипова и Исраилова объединились. Повстанцы выпустили воззвание к народу, в котором говорилось, что кавказцы ожидают немцев как гостей и окажут им гостеприимство только при признании их независимости. В свою очередь
Весной 1942 года советская авиация дважды подвергала воздушным бомбардировкам некоторые районы горной Чечни. Особенно пострадали населенные пункты, бывшие очагами восстания.
Иным стало отношение к кавказским народам, особенно к чеченцам и ингушам, в частях действующей армии. В Красную армию они призывались в части со смешанным национальным составом, где чувствовали себя неуверенно. Их обучение и воспитание строилось, как правило, без учета национально-религиозных особенностей, традиций бытового уклада.
Следует сказать, что в русской армии начала XX века были национальные вооруженные формирования народов Кавказа. Так, в Туземной дивизии в годы Первой мировой войны своей удалью выделялись Чеченский и Ингушский полки, кстати, не давшие ни одного дезертира. Примечательно, что для чеченцев и ингушей в дореволюционной России не существовало обязательной воинской повинности, но многие шли на службу добровольно. В своей дооктябрьской истории русская армия знала девять генералов из числа чеченцев и ингушей.
Операция «Чечевица»
С началом Великой Отечественной войны началось массовое дезертирство чеченцев и ингушей из армии. Только за период с июля 1941 по апрель 1942 года из числа призванных в РККА и трудовые батальоны дезертировало и уклонилось от воинской службы 1500 человек.
При таком положении дел Государственный комитет обороны (ГКО) принял решение вообще не призывать их в армию, а находящихся в ее рядах — освободить от службы. Но в первые месяцы войны ГКО разрешил формирование нескольких десятков национальных кавалерийских дивизий и стрелковых бригад. Так в Чечено-Ингушской АССР была сформирована 114-я и в Кабардино-Балкарии — 115-я кавалерийские дивизии.
Весной 1942-го части этих соединений прибыли на фронт и приняли участие в боях под Сталинградом. Кавказские части понесли большие потери, после чего их вывели во второй эшелон. А вскоре в Чечено-Ингушетии начала формироваться еще одна дивизия, на этот раз стрелковая. Но она так и не вышла на фронт, ее буквально захлестнуло дезертирство.
Сложной обстановкой в республике не могли не воспользоваться немецкие спецслужбы. На Кавказ они забрасывали террористические группы из числа бывших военнопленных и дезертиров, сотрудников абвера. Только летом 1942 года было заброшено четыре такие группы. Они входили в тесный контакт с местными антисоветскими формированиями, совершая террористические и диверсионные акты. Для борьбы с десантами противника и поддержания порядка в прифронтовой полосе Северо-Кавказского региона ГКО образовал 12 истребительных батальонов.
С приближением фронта к Северному Кавказу обстановка в Чечено-Ингушетии еще больше обострилась. Уже к концу 1941 года в республике действовало около 20 террористических групп. На их счету было несколько убийств, носивших явно демонстративный характер: республиканского прокурора Газиева, народного судьи Албогачиева, начальника милиции Хуптаева… Поданным НКВД, с сентября 1942 по февраль 1944 года на территории республики было ликвидировано 87 террористических групп, арестовано около 300 повстанцев.
Всего в результате проведения войсковых операций в Чечено-Ингушетии с июня 1941 по январь 1945 года было ликвидировано 232 террористические группы, 1815 террористов-одиночек. Арестовано 1714 их пособников. Изъято 18 046 автоматов и 11 366 винтовок.
Руководство страны искало выход из создавшегося положения. Как свидетельствуют документы, во многом на принятие решения о депортации чеченцев и ингушей повлияла в значительной степени искаженная оперативная информация по линии НКВД о десятках тысяч бандитов в республике, о многочисленных немецких десантах в горах, действующих вместе с ними. Сказалось также особое отношение Сталина и его соратников к вайнахам как носителям идей открытого сопротивления методам сталинской национальной политики, стремление произвести акт возмездия и преподнести урок другим народам.
Уже в ноябре 1943 года план переселения чеченцев и ингушей обсуждался на совещании начальников УНКВД ряда краев и областей Сибири, куда предполагалось выселить эти народы. Местами переселения также были определены Казахстан и Киргизия. В середине декабря 1943 года этот план был окончательно утвержден.
Будущая операция должна была быть проведена скрытно. В январе 1944 года Совнарком Чечено-Ингушской АССР и обком партии приняли совместное решение «Об обеспечении подготовки тактических учений войсковых частей СКВО в горных условиях». А к концу января в республике уже находилось около 100 тысяч военнослужащих частей НКВД и почти 19 тысяч работников НКГБ и СМЕРШа. Такой концентрации войск Чечено-Ингушетия раньше не знала.
20 февраля 1944 года в специальном вагоне в Грозный прибыли нарком внутренних дел СССР Л. Берия и его заместители генералы Б. Кобулов, И. Серов, С. Мамулов.
Поражает точность и тщательность всего того, что делалось при подготовке к переселению. Взять хотя бы дороги в республике. Они изучались до деталей. Отметки подъемов и спусков чуть ли не на каждом километре, выбоины и колеи, обрывы и ущелья, места возможных оползней, состояние переправ, бродов. Но еще тщательнее отрабатывались вопросы железнодорожных перевозок. Ответственным уполномоченным по организации транспорта Берия назначил начальника 3-го управления НКГБ СССР комиссара Госбезопасности третьего ранга С. Мильштейна. Генерал-майору Бочкову, начальнику управления конвойных войск НКВД СССР, вменялось в обязанность организовать «охрану спецконтингентов на станциях погрузки и конвоирование до мест расселения».
В плане мероприятий по обеспечению специальных железнодорожных перевозок значилось: «Всего для обеспечения перевозок спецконтингентов сформировать и отправить 152 маршрута, общим количеством 14 200 крытых вагонов и 1 тысяча платформ. Эшелоны формировать по 65 вагонов по схеме: в голове поезда ставить два вагона прикрытия (или один пульмановский), 33-й вагон отвести для конвоя, 34-й под медизолятор…»
Вся операция получила странное название «Чечевица». Сейчас вряд ли можно сказать, кто и когда придумал такое нелепое название. Очевидно, сыграло роль созвучие первых букв депортируемого народа, но так или иначе «Чечевица» была подготовлена и проведена на самом высоком организационном уровне. Как ни странно это звучит. А в феврале был уже подведен окончательный итог — 97 635 семей, или 459 486 чеченцев и ингушей, должны покинуть республику. (Эти расчеты были сделаны по итогам предшествующей переписи населения.) Начало операции назначено на 22–23 февраля.