Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ]

Оркас Анатолий

– То есть...
– медленно осознавал Марк.
– То есть, ты хочешь сказать, что не защищая трон я тем самым защищаю его? А возможное и невозможное.... Артур, спасибо, ты навел меня на очень интересные размышления. Вот ты мне скажи, ты когда-нибудь видел мага, который не знает, что творит волшебство?

– Я его каждый день вижу, - кивнул Артур.
– Ага, и тоже каждый день удивляюсь. Неужели, думаю, ты и сам не понимаешь, что ты делаешь? А оказывается - не понимаешь.

– Владыка, вы не сильно заняты?

– Вроде нет, не очень, - рассеянно отозвался Марк, поворачиваясь к вошедшему. И мучительно раздумывая, что лучше сказать Белому Монаху - "занят", или всё-таки "нет"?

– Тогда, я думаю, вам будет небезынтересно.

– Что?

– Да там один скандал готовится... А Владыка так любит скандалы...

– Я люблю скандалы?
– искренне изумился Марк.

– У меня сложилось такое впечатление, - усмехнулся монах.
– По опыту, так сказать. В общем, там собираются судить Франсуа Плистера.

– Кто это?

– Это один довольно известный врач. Имеет широкую практику, пациенты к нему съезжаются не самые бедные...

– А чем это может быть мне интересно?

– Возможно, вас заинтересует то, за что его судят.

– И за что же?

– За мытые руки.

– Не понял?

– Господин Франсуа имеет нестандартные взгляды на тонкости медицинской науки. В частности он агитирует всех мыть руки.

– И что?
– по-прежнему не понимал Марк.
– Это что, оскорбляет чьи-то религиозные чувства?

– Можно и так сказать. Так что, вам не интересно?

– Я просто так и не понял, за что же его судят-то?

– Господа собрались и осуждают мракобеса. Который настолько несведущ в медицине, что утверждает, будто чистота рук врача каким-то непостижимым образом влияет на здоровье его пациентов.

– И что?
– Марк начал понимать суть поднятого вопроса.
– Кто-то в это не верит?

– Да никто не верит, Владыка. Я, признаюсь, и сам не слишком понимаю этой мистической связи. Ну, как может зависеть мой ревматизм от того, вымыли вы руки или нет? Но даже если он прав, ну, и мыл бы руки тихонько. Так он же выступил на ихнем собрании. И всех призвал к рукомойничеству...

– Я, кажется, понял. А потом обиженные конкуренты подали на него в суд?

– Более того, Владыка! Его обвиняют в шарлатанстве и требуют самого строго наказания. Как убийце. Ибо кто он, как не убийца - шарлатан, берущийся лечить людей?

Марк резко повернулся и направился к себе, бросив через плечо:

– Карета готова?

– Для вас всегда готова карета, Владыка. Они уже настолько наловчились, что....

Конца Марк не дослушал. Вошёл к себе, закрыл дверь. Успокоил дыхание. Нет, блин, ну что за фигня? Человек говорит очевидные вещи, а его обвиняют в убийстве! А кто кидается на его защиту? Монах Белого Ордена! Не правосудие, не религия - отдельный Белый Монах! Это что? Провидение Господне или повеление Дракона Судьбы? Да и можно ли их разделить? Не может ли быть такое, что Дракон Судьбы - это просто способ говорить о Божественном? Да о чём он сейчас думает? Разве это сейчас важно?

И вдруг Марк понял, о чём он думает. Он пытается убежать, свалить с себя ответственность. Потому что это так просто - взять и плюнуть. Ну, осудят этого врача - так что, разве прогресс этим остановишь? В другое время и другой доктор спасёт весь мир от чумы, открыв микробов. Или он иммунитет открыл? А память услужливо подсказала: и этого доктора "благодарные" современники тоже будут гнобить до самой смерти. Но всё это лично его, Марка, не касается. Прогресс не остановить, но можно ему немного помочь. Можно прийти и королевским указом вмешаться, дать доктору полномочия и защиту. Это подействует... Некоторое время. Время его жизни (или его милости, что раньше кончится). А дальше их опять будут гнобить, унижать, доводить до самоубийства, до смерти в нищете и презрении....

А можно сейчас встать на битву с другим драконом. С мракобесием. Со святой уверенностью идиотов в том, что они самые умные, самые лучшие и вообще, самые-самые. И требующие от всего мира чтобы все жили по их дурацким законам.

Слышал ли кто-нибудь, чтобы дураки были хоть где-то побеждены?

Марк огляделся. Просто пытаясь найти подсказку в окружающем: что ему делать? Ввязаться в бессмысленную и бесполезную битву нового со старым? Или... Так, стоп! Победить дураков невозможно. Но то, что невозможно и возможно одновременно.... А делать-то что? Учитель, подскажи! Хоть один, хоть другой, хоть третий...

Марк выскочил в коридор как беркут. И первым делом спросил охрану у дверей:

– Что бы ты сделал, если бы твой командир приказал тебе... нарезать колбасу... вот этим?
– он ткнул пальцем в алебарду.

– Скажу, что использование боевого оружия в хозяйственных целях противоречит уставу!

– Молодец, хвалю!
– бросил Марк на бегу. Здесь он ничего не добьётся. Так, слуга...

– Стой! Что ты будешь делать, если я прикажу тебе порхать бабочкой с цветка на цветок?

Глаза слуги надо было видеть. Столь необычная мысль никогда не приходила ему в голову. Но королевский слуга - это особая каста. Он ответил:

– Попрошу Владыку изобрести для меня другое, чуть более исполнимое наказание.

Да что ж такое? Ни одна мысль от их ответов в голову не лезет! Не то спрашивает? Не у тех? Как Учитель говорил? Ты можешь получить совет у кого угодно, главное, правильно спросить! А как - правильно? Вот сидит писарь... Нет, тоже не тот... Ага, вот! Марк вырвался из дворца, пулей слетел по ступеням и кинулся в конюшню.

– Карета готова?

– Почти запрягли, государь. Не извольте беспокоиться!

– А скажи-ка мне... Что бы ты сделал, если бы нужно было толпу дураков убедить, что они - дураки?

– Ну, это невозможно, - протянул конюх, продолжая что-то крепить на сбруе.

– А что - возможно?

– Но возможно показать им, что они - умные.

– Ещё?

– Можно приказать.

– Что приказать дуракам?

– Ну, вот у меня есть лошади умные, а есть - глупые. Но меня все слушаются. Просто на одних я надеюсь, а ну других - нет.

– А они меж собой как знают, на кого ты надеешься, на кого - нет?

– Да они ж не совсем глупые, видят, кого я запрягаю и куда. Одних, вот, в вашу карету. А других - только на водовозку или для других таких работ. Каждый должен своим делом заниматься. Тем, которое у него получается.