Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ]
Шрифт:
– Своей силы?
– А ты не знал? Нет, умора!! Как же тебе тяжело живётся, бедняжке! Наверное, очень обидно, когда носом тыкают, а ты всё равно не видишь?
– Да если бы хоть раз носом ткнули - я бы увидел!
– Ну, вот тебя уже ткнули. И что? Увидел?
– Тогда объясняй.
– Да что объяснять-то?
На минуту воцарилась тишина, пока Марк пытался вернуться к потерянной нити разговора.
– Ты говорил про первоисточник моей силы.
– Я?!
– изумление собеседника было столь искренним, что Марк почти поверил.
– А о чем же ты говорил?
– Я говорил о способах управления материей.
– И сказал, что к ней нужно применять способы управления энергией.
– Истинно так.
– А я сказал, что не знаю этих законов...
– А я ответил, что враньё это. Знаешь.
– Как?
– Марк, я вообще не понимаю, как ты живёшь в этом мире. Ты повелеваешь энергией с легкостью, которой позавидовали бы многие колдуны прошлого. И причём серьёзно утверждаешь, что не имеешь понятия, как это делается! Я же вижу, что ты не притворяешься... Хотя, да, тут я сам виноват. Я всё время воспринимаю тебя как равного. Итак, я подчиняюсь и говорю словами о том, о чём словами говорить бесполезно. Энергия - это абстракция. То есть - возможность. Возможность чего угодно. Она есть всегда, везде и в чём угодно. Берём эту возможность (человек показал, как он ее берёт) заливаем в неё материю - и получаем то, что нужно.
– А как заливаем?
– Желанием. Твердо зная, чего я хочу, я беру энергию и придаю ей ту форму, которую хочу. Можно - материи. Можно - абстракции. Можно - квинтэссенции. Можно - мысли. Пожалуй, только само желание неподвластно. Потому что желание - это сама энергия. То есть - тоже нечто абстрактное.
– Ага! Но, тогда почему ты не получил сразу ключи от этого мира, входя сюда долго и мучительно? Неужели ты этого хотел?
– Нет, я хотел не этого. Я хотел другого.
– И что теперь?
– Теперь я пойду дальше. Прощай, Владыка Марк. В последний раз благодарю тебя за то, что подобрал меня тогда. Да и вытаскивание тебя из всяких передряг тоже было занимательным приключением. Но дальше надеяться на меня - бесполезно, придется самому.
– Да я на тебя никогда и не надеялся. Мы ещё встретимся?
– Разве что в следующей жизни. Прощай!
Марк проводил взглядом фигурку человека и непроизвольно задумался над этой тайной - кем же тот был в прошлой жизни? На удивление, именно эта деталь из всего разговора вызывала наибольшее любопытство. Все эти рассуждения про энергии и абстракции были понятны и не вызывали вопросов. Интересно, а сам Марк - кем он был в прошлой жизни? Может быть всё-таки - драконом? Но тогда почему он выбрал человеческую жизнь? Или нифига он не выбирал, а просто всучили ему "в награду" и - наслаждайся? Если честно сказать, то не такую уж и плохую ему награду дали, грех жаловаться. Значит, теория о посмертном существовании - истинна!
И только выбравшись на тракт, Марк впервые критически задумался - а с чего он вообще верит этому незнакомцу? Только потому, что он как минимум дважды спас его? И поэтому готов допустить переселение душ и прочую муру?
А если в его правила, которые он не нарушает, входит обязанность вешать лапшу на уши?
Так и не решив мировые проблемы, Марк отправился домой.
15
То, что сулит этот день, Марк не мог даже представить. Вроде бы никаких знаков не наблюдалось. Разве что за завтраком живот немного пучило, но потом прошло. И вот на утверждение Владыке было прислано два смертных приговора. Точнее, их было штук семь, но последующие события вызвали только два. В первом из них предлагалось казнить мать, отдавшую нежелательного ребёнка на съедение свиньям. Марк поморщился: конечно, это не дело, новорождёнными свиней кормить. Но, с другой стороны, а что церковь хотела? Если людям с таким усердием вдалбливают в головы, что ребёнок - это не просто чудо Господне, а ещё и грех его матери, то что ж с них потом требовать любви и самоотверженности? Ведь несчастная, скорее всего, прекрасно осознавала, на что будет обречён ребёнок: постоянные насмешки, а то и похуже. Люди прекрасно умеют создавать адские условия окружающим, основываясь на сомнительном происхождении... Да просто умеют. Так что, возможно, совершила она это противоестественное действо из любви. А даже если и нет - то кому сейчас от этого легче? В общем, этот приговор Марк подписал почти сразу - матери и самой сейчас жить будет не сладко, так что какая разница - сейчас, или годом позже, на воротах? А вот следующий приговор на фоне предыдущего как-то странно его зацепил. Тоже убийца ребёнка, и тоже сволочь. Как было написано "Противоестественно надругавшись предварительно, умертвил девочку лет восьми".
– Как надругался?
– спросил Марк.
– Могу уточнить, Владыка, - бесстрастно сказал слуга.
– Не надо.
Действительно, какая разница, орально насиловал он несчастную жертву или анально? В любом случае девочке было больно, страшно и обидно. А главное - за что?
Но внутри, где-то очень глубоко внутри всколыхнулось извращённое удовольствие. Марк представил себе эту картину: униженная обнажённая девочка, покорно ожидающая своей участи... И понял, что это может быть возбуждающим. Точнее, сам бы Марк никогда-никогда... Но внутренний контролёр бесстрастно доложил: ну, при определённых условиях... Если бы никто-никто... Включая Бога... Тогда - может быть.
Больше всего Марка испугало то, что сам он не испугался этого открытия. Наоборот, внутреннее ощущение было как у змеи: холодный и довольный взгляд на собственное (пусть и бесполезное) добро.
– Что-то я не понимаю, - сказал Марк.
– Одни не знают, куда деть ненужных детей, другие - где взять ненужных детей... А потом их всех казнить? А не жирно будет?
– А что вы предлагаете, Владыка?
– Ну... Да пусть те, кто мечтают детишек... того... Пусть их кормят, поят, растят...
– Владыка, вы представляете, что говорите?
– Представляю!
– упорно тряхнул головой Марк.
– Я прекрасно понимаю, как это выглядит дико! Но! Посуди сам! Одних никогда не вывести...
– Как это "не вывести"? Да не прощать таких, спуску не давать! Каждую тварь, которая посмеет...
– Не получится. Будут скрывать. Да что я тебе рассказываю: сейчас уже скрывают! Будут душить детей подушками, топить, как котят, будут хитрить, изворачиваться, но рожать не перестанут. А ты представляешь, каково им растить байстрюка под взглядом... Да и не только взглядом окружающих?
– Ну, давать не стеснялись, пусть и воспитывать не стесняются.
– А ты сам баб не уговариваешь ли? И если что - когда это ты приходил, признавался, мол, мой ребёнок?
Слуга кивнул.
– Ну, всё равно же так нельзя!
– Нельзя. Согласен, нельзя. А как можно?
– И, это, Владыка! Это ж если вы такое разрешите...
– То что?
– Так это ж всем можно будет тех детей несчастных...
– Почему "всем"? Только тем, кто участвует в их выращивании. Сами выращивают - пусть что хотят и делают! Тебе не всё равно, его мать убила во младенчестве или взрослый дядька чуть позже?
В принципе, Марк всё это говорил в качестве бреда. То есть, ну, действительно, ну, какая разница? Но делать-то ничего не собирался!
Сперва - не собирался.
А потом как-то всё так получилось... Сначала к нему пришёл Главный Судья. Который неспешно и настойчиво растолковал королю, что плодить таких уродов ещё и держать для них такой питомник - это не просто безнравственно. Это плохо отразится на международном отношении, да и внутри страны не найдёт поддержки. Это он зря. Марк про себя посетовал на болтливость слуг и предложил вынести этот проект на всеобщее голосование. Мол, как большинство решит, так и будет. Джоргжи пожал плечами и сказал, что если Марк собирается умереть таким дурацким и жестоким способом - то он не против. Потом был Белый Монах. Он так долго и обстоятельно разглядывал короля, что Марк ядовито поинтересовался, не нашлось ли на нём свежих проклятий, умопомешательства и прочих чёрных пятен? Без тени иронии монах сказал, что на тему умопомешательства, пожалуй, стоит проверить подробнее. Марк легко согласился: пожалуйста, проверяй. После чего имел длинную беседу, к которой вскоре присоединились ещё человек пять. Все в один голос убеждали Владыку, что так - нельзя.