Чекистские будни
Шрифт:
Через минуту вошел тучный человек в черном костюме, с мясистым лицом и конусообразной головой, на которой отсвечивала изрядная лысина.
— По вашему приказанию явился, ваше величество, — низким поклоном приветствовал он главу государства.
Царь Борис приподнялся, протянул министру руку и, кивнув на кресло, стоявшее напротив, предложил сесть.
— Читали? — Он придвинул к нему бумагу.
— Никак нет, ваше величество.
— Почитайте. Это нота. Советского правительства.
— Слушаюсь, ваше величество.
Министр водрузил на переносицу пенсне и углубился в чтение. Чем дальше он читал, тем больше бледнело его
— Вы понимаете, к чему могло бы привести осуществление этой затеи? — спросил царь Борис перепуганного насмерть министра внутренних дел.
— Понимаю, ваше величество.
— Предупредите политическую полицию, чтобы она немедленно приняла меры к ликвидации заговора. Доигрались, что нас поймали с поличным! Остается только делать вид, что во всем виноваты одни белогвардейцы.
— Да, ваше величество.
— И еще, — продолжал царь, — надо обязательно выяснить, каким образом к Советскому правительству попал план покушения. Эти выжившие из ума маньяки из «Русского общевоинского союза» не умеют даже хранить свои секреты. Но кто их так ловко провел?
— Я тотчас же отдам распоряжение политической полиции провести тщательное расследование.
— Обо всем докладывать мне ежедневно, господин министр. — Царь Борис поднялся с кресла, давая понять, что аудиенция окончена.
Известие о ноте Советского правительства бомбой взорвалось в штаб-квартире РОВСа… Генерал Абрамов срочно собрал своих ближайших помощников, которые разрабатывали план покушения на советского посла. Надо было найти выход из создавшегося положения, грозившего крупными неприятностями. Но что больше всего волновало ровсовских руководителей, так это то, что произошла небывалая утечка секретнейшей информации. Как план стал известен Советам? Ведь материалы о готовящемся покушении хранились в папке особо важных документов. Кроме генерала, начальника контрразведки Браунера, капитана Фосса, главы болгарской полиции, министра внутренних и министра иностранных дел да еще, пожалуй, самого царя Бориса, никто ничего не знал. Даже своего сына генерал Абрамов не решился посвятить в эту тайну. Кому же все-таки удалось разгадать столь оберегаемый замысел операции? И откуда такое, до последней мелочи, знание деталей?
Обсуждая происшедшее, матерые белогвардейцы вспомнили о многих серьезных неудачах, буквально преследовавших РОВС в последние годы. Сколько, например, отлично подготовленных офицеров посылалось за это время в СССР для выполнения «специальных поручений», как здесь именовали террористические и диверсионные акции. Но все они как в воду канули — ни ответа, ни привета. Не являются ли эти неудачи результатом действия тех же тайных сил, которые теперь сорвали террористический акт против советского посла и поставили РОВС и правительство царской Болгарии в весьма незавидное положение?
Полковник Браунер поднял
— А что же было потом? — спросил я Наталью Афанасьевну Абрамову, которая сидела молча, углубившись, видимо, в какие-то свои мысли.
Мы находились в ее небольшой московской квартире, пили чай со сдобным печеньем, и она рассказывала мне о своем муже, о его необыкновенной судьбе.
— Потом? — переспросила Наталья Афанасьевна. — Потом наш «друг», полковник Браунер, долго подбиравший «ключик» к Николаю Федоровичу, стал настаивать на том, что передать большевикам план покушения на посла мог только Николай, больше, мол, некому. Однако улик у него не было, а одних предположений, разумеется, недостаточно для такого серьезного обвинения. Все же он добился, чтобы Николая Федоровича отстранили от дел РОВСа. Наша жизнь в Софии еще более усложнилась. Стало просто невмоготу. Однажды у Николая Федоровича произошел резкий разговор с генералом, в котором он упрекнул его превосходительство в попустительстве гнусным выходкам Браунера, после чего мы решили уехать из Болгарии. Это устраивало всех: нас в первую очередь, но также и генерала, и Браунера, и политическую полицию. Как раз был удобный предлог: открывалась Всемирная выставка в Париже. Для начала мы могли отправиться туда. Но наша поездка сорвалась.
Николая Федоровича арестовали как «большевистского агента». Полковник Браунер лично допрашивал его. Он уже не опасался вмешательства генерала Абрамова, который был слишком напуган поворотом событий. Поэтому ровсовский контрразведчик нисколько не церемонился в выборе средств. Но добиться желаемых признаний ему так и не удалось. Николай Федорович стойко выдержал все испытания, и после недели непрерывных допросов власти были вынуждены выпустить его из тюрьмы. В тот же день газеты объявили, что Николая Абрамова высылают из страны. А затем появился какой-то чиновник, который официально предложил нам покинуть пределы Болгарии.
Мы облегченно вздохнули вроде бы все обошлось. Однако дальнейшие события показали, что успокаиваться было рано. К нашему удивлению, полковник Браунер принял живейшее участие в хлопотах, которые свалились на нас в связи с оформлением выезда из Болгарии. Он помог Николаю Федоровичу получить визы во Францию и, кроме того, приставил к нам своих людей — агентов тайной полиции, чтобы они сопровождали нас до границы. Разве мы могли тогда предположить, что этим агентам отдан приказ уничтожить Николая Федоровича, когда мы доберемся до границы с Югославией?
Полковник хотел спасти свою полицейскую честь. Его мучило сознание того, что долгих семь лет на его глазах активно работал чекист, что, даже подозревая Николая Федоровича, он так и не смог его уличить. Теперь белогвардейский контрразведчик решил расквитаться с ним за все: и за провал многих операций, и за подмоченную репутацию РОВСа и болгарской политической полиции, и, конечно, за свое собственное уязвленное самолюбие. Но Браунер и на этот раз просчитался. Друзья своевременно предупредили нас о готовящейся расправе.