Чекистские фантазии
Шрифт:
И сейчас я доверился Великому князю российскому, подсказав ему, что прикоснулся к великой его тайне, обрекая себя либо на смерть, либо на то, чтобы стать ревностным хранителем этой тайны. А, может быть, и управителем этой тайны.
Я не сказал Великому князю о том, что в фигурке дракона на ручке зеркала есть одна подвижная деталь — лапа дракона. Сдвинув ее, сделав лапу поднятой, мы превращаем дьявольское зеркало в обыкновенное, и наоборот.
Князю я передал обыкновенное зеркало. Не думаю я, что эта загадка будет им или по его
Как я и думал, через тридцать дней меня потащили к князю.
Глава 11
Великий князь прохаживался в светелке в простой рубахе, подпоясанной красным шелковым шнурком. На столе лежало зеркало.
Я лежал на полу, боясь двинуться. За месяц я оброс бородой, волосы подросли и я был похож на тех людей, которые живут в лесу отдельно ото всех, и у которых обычно спрашивают совета, а, слушая, крестятся и отплевываются, как от бесовского отродья.
Подойдя ко мне поближе, князь присел на корточки, и спросил:
— Ну что, надумал, немчин, почему тебя до сих пор не удавили?
Еще походив вокруг меня, князь снова склонился и спросил:
— Хочешь жить? Тогда клянись, что будешь верен мне, аки пес, и в этом клянешься на крыже своем.
— Клянусь государь, — воскликнул я. — В руках твоих тайна великая, и сила великая, которую я буду беречь для тебя. Но надо до конца в ней разобраться, с добром она дадена, или со злом. А если со злом, то и сделать так надо, чтобы зло к тому воротилось, кто его хотел изделать. Доверь, государь, мне работу эту. Как ученый, так и слуга твой верный, прошу.
— А как мне верить, — спросил князь, — что ты не повернешь эту силу дьявольскую против меня? А как до людишек моих дойдет, что я с чернокнижием якшаюсь? Смута пойдет, и ее кровью тушить придется.
— Государь, — стал я доказывать ему, — знаю я, что при любом подозрении с твоей стороны, жизнь моя в твоих руках. Я не волен распоряжаться в своей судьбе, не волен и делать что-то по своему разумению. На время работы моей выдели мне помещение под рукой своей да с охраною надежной, а еще через месяц я доложу для тебя, что делать можно с этим зеркалом.
— А не обманываешь меня, немчин? — недоверчиво спросил князь. — Смотрелся я в это зеркало. Стекло полированное и только. Себя в нем хорошо вижу, и только.
— Позволь, государь, показать мне, что в этом зеркале и как устроено, — спросил я разрешения.
Князь пошевелил указательным пальцем, и охрана сняла с меня веревки.
Стоя на коленях, я размял затекшие руки, подполз к столу, взял зеркало, и, повернув несколько раз у себя в руках, незаметно нажал на кнопку.
— Нет, государь, зеркало работает, — сказал я. — Есть в нем потайная кнопка, которая зеркало превращает в нормальное, а потом ему силу чудодейственную возвращает. Только не смотри в зеркало, государь.
Иван взял зеркало, несколько мгновений посмотрел в него, потом бросил его на стол и скомандовал грозно:
— Схватить его и сегодня же вечером удавить, а труп выбросить в лес, чтобы и могилы его не было.
Меня уже тащили по коридору, когда прибежал рында, и передал приказание князя снова доставить к нему.
Развернувшаяся в коридоре охрана снова вошла в покои Великого князя и бросила меня мешком на пол.
Мне уже было все и все равно: либо меня убивать, либо пытать будут у князя в горнице. Я лежал, глядя в потолок, и повторяя про себя:
— Святый Ангеле, предстояй окаянней моей души и страстней моей жизни, не остави мене, грешнаго, ниже отступи от мене за невоздержание мое. Не даждь места лукавому демону обладати мною, насильством смертнаго сего телесе; укрепи бедствующую и худую мою руку и настави мя путь спасения. Ей, святый Ангеле Божий, хранителю и покровителю окаянныя моея души и тела, вся мне прости, еликими тя оскорбих во вся дни живота моего, и аще что согреших в прешедшую нощь сию, покрый мя в настоящий день и сохрани мя от всякого искушения противнаго, да ни в коем гресе прогневаю Бога, и молися за мя ко Господу, да утвердит мя в страсе Своем и достойна покажет мя раба Своей благости. Аминь.
— Ну что, закончил молиться? — послышался голос князя. — Вставай и слушай, что я тебе говорить буду.
Старый я становлюсь, а дела в государстве Российском идут не так, как хотелось.
Польский король Александр притесняет жену свою и мою дочь Елену, подстрекая князей литовских выступать против Руси. Воевода мой Даниила Щеня победил и литовцев и поляков. За поляков заступился магистр ливонских рыцарей Плеттенберг, с которым пришлось немало повоевать, чтобы замирить его.
К руке России приведены Вятская, Арская и Югорская земли, постоянно бурчащие за спиной. Периодически бунтует Казань, ее приходится усмирять. Не о себе думаю, о сыне Василии. Он, кровь моя родная, ему и быть царем. А по закону, первенец мой от первой жены Иоанн умер и оставил сына Дмитрия, моего внука и внука господаря молдавского Стефана, который и является первым наследником и которого я уже объявил цесаревичем. Мне жить осталось недолго, а если я не решу спор о престолонаследии при своей жизни, будет на Руси смута великая и кровь польется немалая для того, чтобы кто-то один во главе Руси встал.
Василия бояре настраивают супротив меня, почему я его и отдалил от себя вместе с материю его Софьей.
А посему повелеваю я, что ты, немчин, будешь сидеть в потайной комнате рядом с кельей, в которой я хочу по одному побеседовать со своими боярами. Перед тем, как я войду к ним, они в комнате будут вдвоем с зеркалом, а ты будешь записывать все, что они будут говорить и делать, и сразу докладывать мне…»
На этом рукопись обрывалась. Я перерыл все ящики, но больше не нашел ничего.