Чекистские фантазии

Северюхин Олег Васильевич

Журналист: «Нихон кейдзай», господин адмирал, будет ли Россия отдавать долги по военным займам странам Антанты.

Адмирал Колчак: Россия будет отдавать долги, как бы это ни было трудно. Но мы предполагаем, что возвращение долгов будет происходить путем участия кредиторов в экономических проектах России. Это будет взаимовыгодно. Мы обеспечим постоянный доход нашим кредиторам в период восстановления разрушенной экономики.

Благодарю, господа, за интерес к России, всегда к вашим услугам.

Адмирал со свитой, откланявшись, уходят.

Один из журналистов: Красиво говорит адмирал, но кажется мне, что Россию не переделать никакими

войнами и революциями.

Другой журналист: Ты прав, русских можно согнуть, но даже в согнутом виде, они будут делать то, что нравится только им. Русские все равно разогнутся и выгонят тех, кто их сгибал и только для того, чтобы делать все так, как им нравится, а не так, как делается во всем мире. Странная страна.

Георгиевский зал Кремля. 24 июля 1920 года. 2 часа пополудни.

В зал входят в парадной форме с эполетами адмирал Александр Васильевич Колчак, генералы Антон Иванович Деникин, Петр Николаевич Врангель и двое гражданских лиц — Василий Витальевич Шульгин и Александр Иванович Гучков.

На улице сводный военный оркестр играет бравурные марши.

По жесту адмирала собравшиеся сели за прямоугольный стол. Во главе стола адмирал Колчак.

Адмирал Колчак — Еще раз поздравляю, господа, со славной победой. Праздник праздником, но нам нужно заниматься текущими делами. Так получилось, что формой правления России станет опробованная новейшей историей Директория. Сегодня мною будет подписан Указ о создании Директории в том составе, который собрался здесь. Директория будет руководить Россией до созыва Учредительного Собрания. Оно и определит дальнейшую судьбу России. Прошу высказываться, господа. Я бы хотел первое слово предоставить Гучкову Александру Ивановичу, как самому старшему из нас, бывшему председателю парламента России, человеку, чья значимость в преобразовании России просто неоценима. Прошу Вас, Александр Иванович.

Гучков А.И. — Ваше Высокопревосходительство! Ваши Превосходительства! Господа! Не нравится мне это слово — Директория. И думаю, Александру Васильевичу оно тоже не нравится. Вспомните, как он поступил с Сибирской Директорией в ноябре 1918 года. ( Оживление и улыбки присутствующих). В истории одно и то же действие повторяется дважды. Неровен час, и Александр Васильевич скажет: достаточно демократии, господа, в России нужна твердая рука, единолично решающая все самые важные вопросы. И Его Высокопревосходительство станет Его Величеством. Считайте это просто шуткой, чтобы перейти к более серьезным вопросам, но не забывайте и русскую присказку: сказка — ложь, да в ней намек, добрым молодцам намек.

Адмирал Колчак — Ну, что Вы, Александр Иванович, с 1918 года произошло очень много событий, были конфликты и между нами, ( полупоклон в сторону генералов Деникина и Врангеля), но главное в том, что мы нашли основу русской идеи, с помощью которой и победили в кровавой схватке с большевистской идеологией, опутавшей немалую часть населения России. И вы все прекрасно понимаете, что диктатура и самодержавие Россией уже пройдены, и к этому не будет возврата при том демократическом строе, который предложит Учредительное собрание.

Шульгин В.В. — Извините, господа, что и я становлюсь участником дискуссии, прервавшей выступление уважаемого нами Александра Ивановича, но это в целом нормальная практика нашего парламентаризма при обсуждении какого-либо важного вопроса уходить в сторону, или уводить в сторону обсуждение Указа, ради которого мы сегодня и собрались. Я прошу все же послушать господина Гучкова. Попутно замечу, что Учредительное собрание может быть непредсказуемым, если выборы депутатов будут происходить по тем нормам, которые приняты в истинно демократических странах. Но этот вопрос мы обязательно обсудим на последующих заседаниях.

Гучков А.И. — Приношу свои извинения, господа, за реплику, которая чуть не увела нас от обсуждения основного вопроса. Вы прекрасно помните мои политические взгляды времен 1917–1918 годов: единая и неделимая империя, определенная автономия для Финляндии и возможность создания культурной автономии для отдельных народов России. Скажу с изрядной долей самокритики, что такая позиция шла вразрез с интересами большинства населения Российской империи. Призывала к возврату того старого, против чего выступали самые прогрессивные люди в стране и чего ради разгорелась и гражданская война. С такими же взглядами был и, вероятно, остался и Антон Иванович Деникин, выступавший еще и за защиту православной веры и экономическую реформу с учетом интересов классов и созыв Учредительного собрания. Намного дальше нас пошли Петр Николаевич Врангель с его идеями широкой федерации и земельной реформы в России, и сам Александр Васильевич Колчак с идеями Учредительного собрания, установления законности и правопорядка, осуществления великих идей свободы, провозглашенных по всему миру.

1918 и 1919 годы показали, насколько мы проигрывали большевикам в определении будущего России, отталкивая от себя народ и образованные слои населения стремлением вернуться к прежним порядкам и власти, показывая их преимущества на стоимости в копейках ведра водки, фунта колбасы и булки хлеба.

Мы выиграли только потому, что обеспечили единое руководство вооруженными силами России, поддержку населением нашей новой программы об отмене империи, предоставлении каждому народу права определять свою судьбу в рамках своего государства, обещании прав автономии народам России, передачи земли в руки тех, кто ее обрабатывает, акционирования промышленных предприятий и превращения рабочих в акционеров, отмены сословных привилегий, равенства всех граждан перед законом, предоставления всем гражданами равных прав и возможностей в получении образования, работы и богатстве.

Да, мы использовали заключенный большевиками Брестский мир, отторгнувший от Российской империи Прибалтийские земли, Малороссию, царство Польское. Мы предоставили свободу выбора Туркестану и Закавказью, оказывая им помощь в осуществлении государственности, обеспечив поддержку ими нашего движения и сосредоточив усилия внутри России. Мы были большими интернационалистами, нежели сами большевики. Мы не развязывали белого террора против большевиков. Попытки террора были, но они были пресечены и виновные строго наказаны, пострадавшим были принесены извинения и компенсации, что значительно подняло авторитет белого движения.

Мы активно сотрудничали со всеми политическим партиями и движениями в России. Вспомните, как мы собирали членов большевистских партийных организаций и назначали их на посты в освобожденных районах. Если вы радеете за интересы России, простого населения, то будьте добры работать в органах исполнительной власти и решать вопросы обустройства России. Было и вредительство нам, но в целом представители ранее не поддерживающих нас партий обеспечили совместную работу на благо России.

То же и с религиозными представителями. Уважение к народу, отсутствие спеси, приличествующей Митрофанушкам, позволило нашему движению стать основной идеей России.