Чекисты
Шрифт:
— Как это?
— Очень просто. Вот этот паровоз пойдет сейчас навстречу красному бронепоезду — пусть поцелуются на путях… Забросьте большевика в будку. А чтобы не озяб — суньте в топку…
Офицеры захохотали.
Остальное мы уже знаем.
У Юлиуса Фучика есть определение героизма. «Герой, — писал Фучик, — это человек, который в решительный момент делает то, что нужно делать в интересах человеческого общества»..
Слова эти как нельзя лучше подходят к Николаю Микулину. Вся его короткая жизнь была решительным моментом, и прожил ее он как герой.
Леонид Дмитриев
КОНЕЦ ЛЕНЬКИ ПАНТЕЛЕЕВА
Петроград,
Живым напоминанием о сложном и незабываемом том периоде служат мне пожелтевшие газетные вырезки. С них, пожалуй, и начну, сохраняя стиль и языковые обороты тогдашних петроградских репортеров.
Итак, немного уголовной хроники.
30 сентября 1922 года «Красная газета» опубликовала в своем вечернем выпуске сообщение о поимке бандита Леньки Пантелеева, известного главным образом под кличкой Ленька Фартовый.
«Шайка, — писала газета, — организовалась в июле этого года. Кроме Пантелеева в нее входили Варшулевич, Гавриков, Белов и другие бандиты. За короткое время шайка успела совершить целый ряд ограблений — меховщика Богачева, вооруженное ограбление в Толмазовом переулке, налет на квартиру гостинодворца Аникеева и другие. Не брезговала шайка также и мелкими ограблениями — грабила выходивших из игорных домов игроков, раздевала прохожих на улицах. Во время преследования бандита Пантелеева последний, пробегая мимо Госбанка, стреляет в пытавшегося задержать его начальника охраны банка и убивает его».
Сенсационное сообщение об аресте Леньки Пантелеева было встречено в городе с радостью. Вскоре «Красная газета» известила своих читателей и об окончании следствия по делу пантелеевской шайки и о назначении судебного разбирательства в ревтрибунале. Всеобщий интерес к предстоящему процессу, естественно, был огромный.
11 ноября 1922 года в газетах появляется первый отчет из зала суда:
«Главари шайки Пантелеев, Белов и Гавриков признают себя виновными во всех инкриминируемых им преступлениях и лишь отрицают вооруженное сопротивление при аресте. Остальные подсудимые если и признают себя виновными, то лишь отчасти. Один вместо обвинения в наводе — признает себя виновным в недоносительстве, другой вместо укрывательства — в продаже награбленных вещей и т. д.
Ни внешний вид, ни ответы и объяснения Пантелеева не производят отрицательного впечатления. Рабочий петроградских типографий Пантелеев за свою жизнь ни разу не судился и вел честный образ жизни. Как только была образована Красная Армия, Пантелеев поступает добровольцем и отправляется на Нарвский фронт. Тут он попадает в плен, где, однако, пребывает недолго, то есть бежит и снова поступает в ряды армии. По демобилизации он поступает на службу в ЧК. В 1921 году его по подозрению в налете арестовывают, но за недоказанностью обвинения выпускают. На службу ему обратно попасть не удается, и в компании с рецидивистом Беловым он шаг за шагом из честного человека превращается в настоящего налетчика».
В печати того времени еще подвизались журналисты, питавшие необъяснимое пристрастие ко всяческой «клюкве». Немало ее и в отчете о первом дне суда.
«Пантелееву не везло, — утверждает судебный репортер «Красной газеты». — Ни одна добыча с дела его не удовлетворяла, а если в налете на квартиру доктора Левина и удалось забрать вещей на крупную сумму, то наводчик на дело, племянник доктора, надувает его и Белова и берет себе большую часть награбленного. Кроме того, Пантелееву постоянно приходится «мазать» случайных
Вряд ли есть нужда и дальше цитировать этот отчет, написанный едва ли не с сочувствием к матерому бандиту. Важно другое: наконец-то знаменитого Леньку Фартового удалось поймать и он предстал, перед трибуналом в ожидании заслуженного наказания.
Но дальше случилось неожиданное. Вместо сообщения о втором дне судебного разбирательства петроградские газеты вышли с заметками, в которых сообщалось о побеге бандита из тюрьмы.
«Несмотря на усиленные меры по охране Пантелеева и Гаврикова, оба они с двумя другими бандитами бежали из третьего исправдома, где содержались. Бегство произошло в ночь с десятого на одиннадцатое ноября. В момент бегства по всей тюрьме погасло электричество. Невзирая на то, что во всех четырех галереях дежурили постовые, преступники по винтовой лестнице спустились с четвертого этажа и по коридору прошли через главный пост. Дальше они, пройдя комнату для свиданий, никем не замеченные, разбили стекло в окошке и пробрались во двор, а затем через двухсаженной высоты забор благополучно выбрались на улицу и скрылись. Есть основание предполагать, что бегство преступников не обошлось без помощи кое-кого из друзей, находящихся на свободе».
Заседания трибунала были прерваны. Спустя несколько дней в газетах появились заметки, сообщавшие, что преданы суду должностные лица третьего исправдома. Удалось установить, что один из надзирателей действовал в сговоре с преступниками.
Надо ли объяснять, что весь угрозыск и вся милиция Петрограда были мобилизованы на поимку бежавших преступников. Однако найти их не смогли. Между тем, очутившись на свободе, Ленька Пантелеев продолжал свои преступления.
Месяц спустя возле ресторана «Донон» Леньку Пантелеева и его ближайшего сподвижника Гаврикова наконец-то схватили. Бандиты были обезоружены, но и тут главарю шайки посчастливилось в самый последний момент.
«Пантелеев, — сообщала «Красная газета», — обманув бдительность охраны, опрокинул стоявшего рядом милиционера и бросился бежать. Несмотря на открытую стрельбу, ему удалось скрыться».
На этом, по-видимому, нужно кончать с цитатами из старых газет, чтобы рассказать далее о сравнительно малоизвестной странице истории Петроградской ЧК — о ее борьбе против бандитизма и о том, как была ликвидирована шайка Леньки Пантелеева.
Пышный расцвет банд в начале двадцатых годов являлся, как все мы понимали, тяжким наследием гражданской войны. Весьма широкий размах приобрела преступность и в Петрограде. Не проходило ночи без грабежей, убийств, вооруженных налетов, краж, причем многие преступления оставались нераскрытыми.
Об обстановке, сложившейся в городе, лучше всего говорило официальное извещение, рекомендовавшее населению воздержаться после двух часов ночи от появления на улицах. Угрозыск даже предупреждал, что никаких заявлений от потерпевших после этого часа принимать не будет.
Зловещая фигура Леньки Пантелеева, естественно, привлекала к себе особенно много внимания. Обывательская молва приписывала этому налетчику и его сподвижникам качества почти легендарные: и неуловим, дескать, Ленька Фартовый, и сказочно удачлив, и едва ли не благородный рыцарь, потому что грабит только нэпманов.