Чекисты
Шрифт:
— Дай и нам.
Газету она обработала, срезав число, иначе поймут, что вышла она совсем недавно, и начнут доискиваться — кто принес? Отдала ее Анатолию, а у самой сердце колотится.
После работы, как всегда, Анатолий и Глеб пошли ее провожать. У калитки Анатолий сказал:
— Все понятно, девочка.
— Что понятно?
— Если знаешь выход — подскажи. Не выдадим.
— Это точно, — подтвердил Глеб. — Сами ищем выход, да не можем связаться с нужными людьми...
Таиться больше
— Хорошо, — согласилась Золота головушка. — Только действовать не в одиночку. Людей нужно готовить. А пойти можно к партизанам. Я подскажу, куда и когда двигаться.
Вскоре с помощью Анатолия и Глеба были подготовлены к уходу в партизаны семьдесят человек.
Золота головушка выхлопотала отпуск на два дня «ввиду болезни матери», вышла на связь с Железняком. Был разработан маршрут, и вся группа благополучно выведена в Громулинские леса. Власовцы всполошились, усиленно заработало гестапо. Но все усилия отыскать виновных успеха не имели. Через месяц уже триста человек во главе с Анатолием и Глебом, прихватив оружие, ушли в лес. Перед уходом Анатолий оставил в казарме листок:
«С оружием — к партизанам!»
15. ПОЧТАЛЬОНША
Каратели напали на партизанскую базу. Знали о ней немногие. Кто-то, значит, работал на немцев. Кого-то прихватил на крючок майор Руст.
Но кто? Железняк ломал голову и не мог найти ответа.
— К вам Роза, — доложил ординарец.
Вошла Роза. На лице всегдашняя полуулыбка. Собственно, она не улыбалась, просто у нее верхняя губа была вздернута, видны зубы, и казалось, что улыбается.
Роза была выброшена в тыл с полгода назад. Вначале куда-то пропала, и Железняк решил: нарвалась на немцев. Потом нашлась, рассказала, что схватили ее полицаи, но она их обманула и даже устроилась паспортисткой в Порхове, в волостном управлении. Приносила она надежные сведения. Железняк вначале придирчиво проверял, потом перестал — данные всегда были точными. И сейчас Роза явилась с важными сведениями.
— Добро, — поблагодарил Железняк. — Только не исчезай опять надолго.
В дверях Роза столкнулась с ординарцем.
— Почтальонша пришла, — доложил Горбунов.
— Давай, давай, — обрадовался Железняк.
Почтальоншей называли Марию Арсентьевну Хрусталеву. Она и впрямь работала у немцев почтальоном. «По совместительству» была и партизанской связной, тем более, что передвигаться по району могла беспрепятственно.
Неспокойно было на душе у Маруси Хрусталевой. Никогда ничего не боялась, и вдруг...
И вдруг вышло такое:
— Стой! Как раз тебя-то и поджидаем. — Это случилось под Порховом. Вышли из-за угла двое, нездешние, морды жирные, аж лоснятся.
— Почтальон я. Вот мои документы.
— Двигай. А ну!
Толкнули Марусю прикладом и на документы смотреть не стали.
«Кто-то предал!» — всю дорогу думала Маруся. Сомнений у нее не было: схватить могли только по доносу.
Привели ее в Порхов, в гестапо. В кабинет вошел начальник, уставился на Марусю бесцветными глазами:
— Партизанка?
— Нет, я не партизанка...
— На связи состоишь?
— Ага, на связи. Я — почтальонша.
Маруся разыгрывала простушку. Майор ее прервал:
— Ви ни есть связь...
И махнул рукой. Повели Марусю по темным коридорам, втолкнули в камеру. Решила: ни слова правды, притворяться, разыгрывать дурочку или молчать. «А если они всё знают?..» Забылась только под утро. Подняла голову, рядом кто-то лежит.
— Кто здесь?
— Не спится тебе? Мне тоже.
Лицо было незнакомое. Рот треугольником, будто улыбается, а глаза серьезные.
— За что тебя? — спросила незнакомка.
— Перепутали с кем-то. Почтальонша я...
Незнакомка вроде опять улыбнулась, не поверила. А Марусю кольнуло: «Неспроста она, неспроста здесь».
— Как хочешь думай, — перепутали и все.
Каждый день ее вызывали на допросы, но не били, не пытали, требовали назвать сообщников, и каждый раз, когда она возвращалась в камеру, незнакомка спрашивала:
— Ну что? Да ты говори, меня ж тоже вызывают. Посоветуй.
— Что вы, тетечка. Куда мне до вас. Вы городская, образованная...
— Не придуривайся! — крикнула незнакомка.
— А что говорить-то, — прикинулась Маруся. — Говорить-то могу, да все не по делу. Есть вот у меня один знакомый в Требёхе.
Маруся вспомнила, что как раз в Требёхе появился предатель, родственник старосты. Староста сам ничего мужик, а родственник на своих доносит. Незнакомка ночью исчезла. А Марусю на утро — в закрытую черную машину.
— В Требёху, — приказал офицер.
Ехала Маруся, и сердце замирало. «Что-то будет? А вдруг староста за родственничка заступится?» Неожиданно машина остановилась. Не слышно было ничего, только под потолком гудела муха. Потом открылась дверь.
— Выходи.
Свет полоснул Марусю по глазам, и она невольно зажмурилась. «Расстреливать привезли», — мелькнула догадка. Ноги сделались ватными, непослушными, будто чужие.
— Быстрей, — поторапливал солдат.
Как ей удалось вырваться, она и сама не знает... Выручили прибрежные камыши. Кинулась в их чащу, вдогонку стреляли, а она бежала, не чуя под собой ног. Партизаны привели ее прямо к Железняку.
— Ты откуда такая встрепанная?
— Попить дайте. Напилась — стало легче.