Человек человеку - кот
Шрифт:
Юлий Буркин
ДИКАЯ ТВАРЬ ИЗ ДИКОГО ЛЕСА
Я сказал, величественно воздев палец к потолку:
— Дабы наш будущий Степка вырос нормальным человеком, нужно, чтобы в доме было животное.
Кристина оживилась и предложила:
— Игуана. Я читала, это сейчас модно.
— Дорогая, — произнес я ласково, — ты когда-нибудь видела игуану?
— Нет, — призналась она.
— Так посмотри. Дорогая.
Придерживая животик, она сползла
— А ты какое животное хотел?
— Я хотел кошку.
— Просто кошку?! — воскликнула она так, словно мое желание было преступным.
— Просто кошку, — подтвердил я, чувствуя, что начинаю злиться.
— Подожди, — сказала она и снова удалилась на кухню. Я понял, что она опять полезла в сеть, чтобы посмотреть на этот раз на кошку. Она что, кошек никогда не видела?!
Вернувшись, она процитировала по памяти:
— «Звери из семейства кошачьих — одни из самых кровожадных и опасных представителей земной фауны…»
— Я не говорю о «звере из семейства кошачьих»! — взорвался я. — Я говорю о кошке! О простой домашней кошке! Зовут которую Мурка!
— Не надо так нервничать, — сказала Кристина. — Это, между прочим, передается ребенку. Я тебя прекрасно поняла. Но ты ведь не будешь спорить, что твоя «простая домашняя Мурка» — представитель семейства кошачьих?! Это зверь! Ребенок должен ощущать вокруг себя комфорт и любовь, а ты предлагаешь нам завести зверя…
— О-о, — застонал, было, я, но она продолжала:
— Ты не дослушал! Я не против кошки. Но слегка очеловеченной. Она должна уметь смеяться.
У меня глаза на лоб полезли.
— Какой ты все-таки темный, — покачала головой Кристина, наблюдая за моей реакцией. — Сейчас это делают элементарно. Генная инженерия. И это очень модно.
— Но зачем?!
— Затем, что если кошка смеется, то это уже не зверь, а друг.
— Друг человека — собака!
— Ненавижу запах псины.
— Вот я и говорю, что нам нужна кошка.
— Но она должна уметь смеяться, — повторила Кристина, и круг замкнулся.
— Над чем? — спросил я, пытаясь довести ситуацию до абсурда.
— Я откуда знаю? — отозвалась она раздраженно. — Над тем, что смешно.
— То есть, у нее будет чувство юмора? — спросил я не без сарказма.
— А ты думаешь, оно есть только у тебя? Типичный мужской шовинизм, — заклеймила меня Кристина. — А назовем ее, кстати, Игуана. Это будет стильно. Кошка Игуана. Ты, надеюсь, не против?
— Ладно, — коварно согласился я, — но модель по каталогу выберу я.
— Выбирай, — великодушно кивнула Кристина. Похоже, ей было наплевать, как кошка будет выглядеть и какой у нее будет характер, лишь бы ее звали Игуана и она умела смеяться. Потому что одно модно, а другое стильно.
— Да, кстати! —
— Что общего между Игуаной и Муркой? — возмутилась Кристина.
— Ничего, — согласился я. Но так бывает. Например, Александр и Шурка. Что общего? Александр-Шурка, Игуана-Мурка, — помахал я руками в такт стишку и закончил, хлопнув в ладоши. — Опля!
Кристина нахмурилась и выдала неуверенно:
— У Александра и Шурки общая «р».
— А у Игуаны и Мурки общая «у», — скептически кивнул я.
Кристина помолчала, а затем сказала с сильным нажимом на первое слово:
— Ты можешь звать ее, как захочешь.
Сказано это было так, что становилось совершенно ясно: что бы я ни делал в этом мире, это ни для кого не имеет абсолютно никакого значения.
Допрыгался. Но, вообще-то, меня такой расклад вполне устраивает.
Сотрудники фирмы «Семья & очаг» доставили к нам Игуану-Мурку в большой, выстланной войлоком корзине. Это был хорошенький двухмесячный котенок самой обыкновенной «русской домашней» породы: короткошерстый, серо-полосатый, с белой звездочкой на носу и белыми «туфельками» на лапах. Я слегка беспокоился, не будет ли Кристина разочарована моим непритязательным вкусом, но встреча нового члена семьи прошла, как нельзя лучше. Всё, уже накопленное, но еще не реализованное Кристиной материнское чувство, вылилось на это наше приобретение.
Как она с этой кошечкой сюсюкалась, как носилась! Обзвонила всех друзей и знакомых, взахлеб рассказывая, как ее Игуана не по возрасту умна, как безошибочно она находит отхожее место и демонстрируя, как та мурлычет при виде нее и хихикает, когда она щекочет ей живот. Кошка же сразу почувствовала себя в доме хозяйкой, непрерывно лазала по шкафам и подоконникам, роняя книги и горшки с цветами и заливаясь при этом ехидным, как мне поначалу казалось, смехом.
Да, лично я к этой маленькой твари относился сперва настороженно. Ну не должна кошка смеяться, убейте вы меня, не должна!.. Однако дни шли за днями, и Мурка все-таки сумела занять почетное место также и в моем сердце. Уж очень она была игривым, добродушным и ласковым существом. Наши с ней диалоги обычно выглядели так:
— Мурка!
— Мур-р?
— Кушать будем?
— Мур-р-р!
— Рыбку?!
— Хе-хе-хе-хе-хе!
Никакого чувства юмора у нее, конечно же, не было, смех означал или крайнюю степень довольства, или испуг и растерянность (что выглядело, правда, как самоирония). И, если раньше я беспокоился, что не смогу относится к смеющейся кошке, как к полноценному животному, то теперь эту мысль отбросил. Наша Мурка была куда более полноценна, чем, например, какой-нибудь жирный кастрированный перс.