Человек-Черт
Шрифт:
– Секундочку! Валерий Витальевич Кауффман – главный психиатр Санкт-Петербурга! Это его работа – заглядывать в человеческие души. Его не проведешь.
– Я оказался сильнее, – пожал плечами Жуй и допил «Тоску по Вьетнаму». – Вот это меня и пугает. Скажи, Олесь, а что у тебя на душе? В чем смысл твоей жизни?
Левит улыбнулась и отвернулась. Если такими вопросами Жуй тоже пытается влезть в ее душу, то зря старается. Тут не место для откровений и совсем не время. У нее уже свербит в одном месте от истомы. За кулисами ее дожидается блондинка. Сделав затяжку, Олеся Нахимовна все-же ответила:
– Секс, наркотики и рок-н-ролл! Бунт и борьба! Радикализм и свобода!
– Хмм… – Жуй улыбнулся шире Левит. – Красиво сказано. Только это внешняя оболочка. А что на самом деле у тебя внутри?
– Пошел в попу, сынок, со своими вопросами!
– Чего ты хочешь, Олесь? – не унимался Жуй.
– Тилля Линдеманна.
Андрей Жуй тихо и как-то незаметно положил свою руку ей на тыльную сторону ладони, Левит замолчала. Молчал и Жуй. Молчал и смотрел, а Олеся медленно стала отвлекаться от происходящего вокруг, от уродливого стриптизера, от ритмичной музики, от разноцветных огней. Сигарета дымилась в ее руке. Андрей повторил свой вопрос на счет того, чего на самом деле хочет Олеся и после нескольких минут глухого молчания, она едва приоткрывая губы очень тихо ответила. Так тихо, что сама себя не слышала. Услышав ответ Андрей Жуй резко изменился в лице, став более чем серьезным, он даже закрыл сжатым кулачком рот и нос. Очень долго размышлял и, наконец, убрав руку он встал из-за стола, намереваясь покинуть «Интерфайер».
– Ты уходишь? – Левит мотнула головой, откидывая какой-то глухой морок.
– Да.
– Что так? Постой-ка… Сынок, а ответь-ка мне на один вопрос, – Левит погасила окурок в пепельнице. – Ведь это ты привел сюда этого старого герра Трясогузку. Значит ты его знаешь? Ну конечно знаешь! Проклятье!
– Да, Олесь, это Кауффман. Я же сказал, что вынул из него его мерзкие низменные инстинкты. Я просто подтолкнул его, дал пинка под зад и вот он тут во всей своей красе! А ты не верила, мамочка. Вот кто скрывался под панцирем главного питерского психиатра.
– Это конец его карьере. Его будут лечить.
– Да мне пох…, – ответил Жуй. – Мамочка, заплати за мой коктейль.
– Не называй меня мамочкой, сынок! Постой! – Олеся бегом выпрыгнула из-за столика и догнала Андрея уже у самого выхода из зала. – Постой! – она прижала парня поближе к себе и вполголоса почти интимно произнесла тому в лицо: – Как насчет моего желания? Для чего ты спрашивал про мое желание, мой маленький пингвиненок? Мне померещилось то, что ты готов был его выполнить…
– Я надеялся, что это действительно секс, наркотики и рок-н-ролл, – в голосе молодого человека звучало грустное разочарование, он попытался освободиться и уйти, но Левит не отпускала его. – Тогда бы все было просто… Но… Знаешь, мать, то что ты сказала… чего-чего, а этого я сделать не могу.
– То-есть, ты намекаешь, что другое-бы желание ты выполнил? Ты вообразил себя гребанной залотой рыбкой? Или джинном? Ты, маленький гаденыш, убирайся!
Андрей освободил от своего присутствия Олесю Нахимовну, на прощанье звонко хлопнув герра Трясогузку по желтой жопе и гомерически заржав.
Олеся Нахимовна Левит вернулась за свой столик и заплакала. Она призналась Жую в том, что в глубине ее души, а он, скотина, дал ей призрачную надежду и был таков! Я, говорит, не гинеколог, я просто смотрю!
Что, неужели так трудно дать ей семью?
Глава 8
Насыщенный вечер
Санкт-Петербург.
18 августа 2017 г.
«Толпе» сняла новый клип на новую песню. Съемки откладывались и переносились, Левит ругалась, и наконец Андрюша Жуй решился, но с условием, что от прежней идеи клипа нужно отказаться. А снять нечто совершенно другое. Сценаристом был он сам, режиссером – один маргинал из Копенгагена. Клип предназначался для публики «+21». Хватаясь за лоб, Олеся Нахимовна понимала, что деньги не окупятся, она не сможет предложить это похабство на музыкальные каналы. Зато по интернету клип шел «на ура!»
Потом были выступления в лучших рок-кафе Санкт-Петербурга. Был фурор. Посетители кафе пребывали в настоящем шоке, глядя на своего кумира в новом еще непривычном образе. Число поклонников резко возросло, Левит не успевала подсчитывать прибыль. Все шло прекрасно, Олеся Нахимовна простила Жую неоднозначный клип и потирала ручки, а Андрей в перерывах между репетициями и выступлениями пропадал либо в обществе своей новой подружке Ламии (которую Левит терпеть не могла), либо в бесконечных пьянках, оргиях и групповых бесчинствах. Это привело к разногласию в коллективе. Участники «Толпе» стали нервными, агрессивными, озлобленными. Многие куролесили вместе с Жуем, а потом долго и мучительно отходили от пьянок. На падающую дисциплину Олеся Нахимовна закрывала глаза. Если от этого зависит успех группы, то можно и потерпеть. Она и сама всю жизнь была такой.
Жуй был на редкость плодотворен, из под его гелевого стерженька выходил ежедневный
Сумбур, творящийся в звукозаписывающей студии «Манхеттен Медиа» стоял несколько часов пока молодая группа «Толпе» во главе с молодым солистом Андреем Жуем записывала сразу несколько композиций. За шесть часов работы было записано почти семь треков, такой плодотворной работы звукорежиссер еще не встречал. И при этом никакой халтуры, каждая последующая песня была живее и сочнее предыдущей, Жуй будто не знал отдыха, за шесть часов он делал краткие перерывы для перекуса и уединения, где в его голове дозревали окончательные мелодии, которые он мгновенно старался записать. Да и его команда работала слаженно, умело записывая треки с первого, иногда со второго раза. Бородатый звукорежиссер по прозвищу Бизон видел что работает с настоящими профессионалами, много репетировавшими до этого. Это была даже не запись отдельных композиций, это была запись полноценного концерта, как если бы «Толпе» выступала в каком-нибудь приличном клубе. Бизон не уставал поражаться работоспособности и одаренности солиста «Толпе», умудрившегося подходить к микрофону полностью подготовленным, четко знающим, что он хочет выразить и прекрасно исполняющий. Без единого нарекания, без советов и споров. Жуй делал то, что требовал сам от себя и Сереже Бизону оставалось быть только фиксировать тот результат готовый результат и удовлетворенно щелкать языком.
Только был один нехороший нюанс, портивший всю работу – стоило участникам группы записать очередной трек и отложить музыкальные инструменты на перерыв, как между молодыми людьми тут же начинались склоки, дрязги, ругань. Как единая группа «Толпе» была эталонным коллективом, но по отдельности участники были просто не выносимы. Если руки молодых людей не были заняты исполнением материала, то это значило непрекращающейся лай и ругань. Это значило, что Юрка Коромысло будет нарываться на драки и гасить окурки о лакированную мебель; Таймураз «Тайм» Ярмагаев будет оскорблять кого-нибудь из звукозаписывающего коллектива, некрасиво смеяться и стебаться над всеми, включая самого Бизона; что Игроь «Пистон» Артамонов и Маринка Евсеенкова будут куда-то выбегать, заниматься сексом, а потом ругаться и рвать друг на друге одежду; что Володя «Рикардо» Углов облюет, обоссыт и обосрет весь коридор. И конечно много спиртного, курева и наркотиков. Такое поведение было недопустимо даже для самый отъявленных и прожжённых панков, Сереже Бизону порой хотелось вышвырнуть кого-нибудь из «Толпе» на улицу, крикнув в дорогу, чтобы ноги провинившегося больше не было в его студии (Студия принадлежала другому лицу, но Бизон был в качестве руководителя и считал ее своей). Особенно звукорежиссера раздражал сам Андрей Жуй.
Но стоило рок-лидеру рявкнуть на участников «Толпе» как тут же разболтанный и неконтролируемый цыганский табор, в который превращалась группа, сосредотачивался, прекращал озоровать и словно по мановению волшебной палочки в едином порыве исполнял композицию, да так совершенно, что Бизону нечего было ни дополнить ни изменить. Но доиграв последние аккорды «Толпе» вновь начинало вести себя в высшей мере разнузданно и непотребно, портя имущество и всем мешая.
За звукорежиссерским пультом вместе с некоторыми другими работниками студии сидела и Олеся Левит с грустью осознавая, что она, увы, ни как ни влияет на исполнение, на группу и на самого Жуя. Все что касаемо музыки и текстов Андрей взял на одного себя, а когда Левит, стараясь быть как можно деликатнее, давала молодому человеку те или иные советы, тот грубо посылал ее подальше и приказывал ей «залепить дуло». Левит набирала полные легкие воздуха и терпела, но ей было нелегко осознавать себя не просто ненужной коллективу, но вообще – лишней. Жуй не просто пренебрегал ее мнением как профессиональной артистки, он затыкал ей рот, оставляя на нее лишь организационные вопросы. Ты, мол, находи мне площадки, разбирайся с бухгалтерией, решай юридические вопросы, а в репертуар не суйся. Несколько раз Жуй грубо повторял, что это не он работает на Олесю Нахимовну, а она работает на него. В другой раз женщина не позволила бы так с собой разговаривать, она могла поставить на свои места всех, не исключая и Андрея Жуя, но сейчас она молча жевала резинку. Если же она грубо вмешается в процесс записи, то это вряд ли повлияет на результат, зато у Андрея появится долгожданный повод свести с ней счеты и указать на дверь. Олеся не хотела такого поворота и она благоразумно сидела молча. Коль результат превосходит все ожидания, то женщина милостиво позволит Жую вести себя разгульно и бессовестно. Пусть делает что хочет, лишь бы альбом записался. А результат был более чем положительный, под руководством Жуя «Толпе» вытворяла настоящие рок-чудеса.