Человек-Черт
Шрифт:
Впереди уже слышались приглушенные расстоянием в влажным воздухом рычание ни одного десятка волков. Андрей побежал едва поспевая за очередным черным хищником. Позади порывом ветра оторвало ветку дерева, а под ногами трещали колючки и хлюпала сырая грязь. Чем ближе Андрей приближался к Лобной Поляне, тем больше видел вокруг черных волков с человеческими лицами. Преимущественно мужчины, но были и женщины (или самки?). Многие волки были усаты и бородаты, кто-то в очках или в пенсне.
И вот Андрей выбрался на Лобную Поляну и смог перевести дыхание. Тут были сотни волков с сотнями лиц. Было жутко и Андрея вновь прошиб озноб. Волки беспокойно урчали, рявкали и огрызались, но все неотрывно смотрели на Поляну, где на возвышении стоял человек в форме сотрудника системы Государственной Безопасности СССР. Высоко подпоясанная кожанным ремнем рубаха цвета хаки, черно-синие бриджи-голифе, заправленные в высокие почти до колен сапоги, коричневые кожанные перчатки, фуражка с краповым околышем и малиновым кантом.
Обстановка накалялась, собирающиеся со всей округи человеколицые хищники терлись боками, щетинили шерсть, толкались и щипали друг друга за загривки и хвосты. Один вцепился в голень Андрея, и молодой человек, вскрикнув, пинком отбил зверя с лицом Андрея Павловича Вышинского в кругляньких очечках. Раздался хруст разрываемой материи и волк, поджав хвост, скрылся за толкающимися телесами своих собратьев. Хрен с ней, со штаниной, Андрея не волновала одежда.
Мужчина в центре волчьего круга вознес руки к мокрому небу, что-то крикнул и сотни волков разом замолчали и, высунув длинные языки, устремили свои вытянутые человеческие морды к мужчине. Церемония началась и Андрей не пропускал ни одного движения офицера госбезопасности, внемля каждому слову, произнесенному на незнакомом языке, схожим со старославянским. Появившийся вместо нагана необычный золотой посох в его руке описывал замысловатые синусойды, набалдашник в виде серпа и молота отражал тусклый свет этой унылой ночи. Угольки-зрачки волков вращались в человеческих глазах, с языков стекала слюна. От громогласных криков волка в форме коммисара первого ранга становилось одновременно тошно и восхитительно. Голос зачаровывал и Андрей заметил, что раскрыл рот.
Когда голос сотрудника Государственной Безопасности СССР на Лобной Поляне достиг, казалось, своего апогея, на возвышенность вышел еще один – лысый, одет, несмотря на холодную сырость, лишь в трусы. Это был Эггельс, но на этот раз его кожа была совершенно чиста. Иосиф Ильич волок за собой связанного по рукам и ногам тело, и увидев его, волки разом возбужденно взвыли в небо, завиляли хвостами, зацокали желтыми клыками в человеческих пастях.
Каким-то образом у Иосифа Ильича в руках оказался топор какого-то древнего доисторического образца. Помахав им и низко в пояс поклонившись волку-коммисару, Эггельс принялся рубить еще живого человека. Андрей не видел как лезвие топора входило в плоть несчастного, зато хорошо слышал отчаянные вопли и крики. Жертва, рыдая, умоляла пощадить его. Задыхаясь от боли после очередного взмаха топора, несчастный рыдал и просил отсечь ему голову. Эггельс не спешил. Первым делом он отсек стопу и ногой отшвырнул ее волкам. После короткой грызни окровавленная ступня несчастного человека была растерзана и сожрана. Дождавшись момента палач в трусах одним движением рубанул по руке своей жертвы. Мужчина заорал, ладонь полетела хищникам. После в звериную толпу полетела вторая ступня. Жертва голосила, давясь собственными криками.
Вот Иосиф Ильич, крякнув, взмахнул топором и отсек вторую руку жертве по самый локоть. На этот раз он не стал сразу швырять конечность зверям, а поднял отсеченную ладонь на уровень глаз. Пересчитав пальцы отрубленной руки, Эггельс усмехнулся и сам вгрызся в остывающую плоть…
Андрей Яковлевич «Жуй» Вставкин проснулся.
Санкт-Петербург.
Август-Сентябрь 2017 г.
Жизнь Андрея с каждым днем становилась все страннее и страннее, она наполнилась причудами, которые он не мог объяснить. Он безудержно пил спиртное в немыслимых количествах, он стал курить суровый табак, его речь пестрила сквернословием, при том, что раньше он не уважал сильно матерящихся людей. Он просто тонул в каком-то бесконечном веселье, он плюнул на все проблемы и заботы, перевалив их на других или просто не замечая. Он высмеивал все что видел вокруг себя, постоянно хохотал, напрочь испортил отношения со всеми с кем сталкивала его судьба. Ругался при любом случае, оскорблял самых близких друзей. Потерял уважения всех без исключения, но совершенно не волновался по этому поводу, с удивительной легкостью находил себе новых собутыльников, входил к ним в доверие, пил на брудершафт, и немедленно смешивал их с говном. Любой, кто так иди иначе имел с Жуем дела, после становились какими-то испорченными моральными мерзавцами. Они составляли некую жуевскую свиту, но сам Андрей издевался над ними, стебался и унижал. Товарищи обижались, отворачивались, затаивали злобу, но начинали действовать так же как Жуй, старались походить на него, вести себя так же безобразно и бескультурно.
Об Андрее Жуе пошла молва как о человеке, немного свихнувшемся, ему даже отказали
Однако несмотря на это Андрей Жуй становился очень популярным артистом в России, на него ходили толпами, от него ждали очередных безобразий и хулиганства и он был только рад этому обстоятельству, смеясь над теми, кто при его появлении крутил пальцем у виска. Интернет кипел от его новых песен, от его видео, от клипов, от интервью. Общественность будоражило. Об Андрее говорили как о настоящем гаде и богохульнике, удивлялись насколько нужно быть преданном своей грязной идеи, чтобы постоянно носить сценический костюм и грим, не снимать маску даже в свободное от выступлений время и вообще изуродовать себя до неузнаваемости. Смотреть на Жуя с каждой неделей становилось противней, но людей это манило и люди пялились на него как на площадного уродца.
Его группа «Толпе» выступала на рок-фестивале «Крылья», имела там фурор и вызвала массовые беспорядки с давкой.
Погрузившись с головой в мир разврата, Жуй напрочь забыл о маме и родственниках. Мама звонила ему, но он со смехом говорил, что у него все отлично и не стоит беспокоится. Сам он не позвонил ни разу.
Но иногда он будто просыпался от страшных параноидальных снов, он размышлял над своими необъяснимыми поступками, ему было невероятно стыдно и он не мог понять, что заставляет его поступать как скотина. Он понимал, что все это неправильно, что он словно зомбирован и не желает продолжать такую беспутную жизнь, которая рано или поздно закончиться настоящей катастрофой. Он даже звонил друзьям и просил прощения, однако вновь и вновь возвращался к плохим и недостойным поступкам.
В конце сентября он первый раз серьезно поругался с Ламией. И до того их отношения нельзя было назвать ровными, не редко их взгляды на те или иные вещи не совпадали, они начинали очень бурно спорить, но каждый раз кто-то из них быстро шел на уступки. В тот раз все пошло не так как обычно. Жуй записал новую песню, очень живую и сочную, с ритмичным рисунком. Жуй не мог объяснить как в его голове возникли слова песни, просто появлялись из ниоткуда и он привычно фиксировал их гелевым стерженьком в блокноте. Речь в песне «Возвращение к пеплу» шла о том, чтобы все люди собрали по своим домам все книги на религиозные темы, все культовые атрибуты и сожгли их в одном большом костре. Обычно перед записью Андрей давал послушать новую песню Ламии, но в этот раз не стал и, записав ее с коллективом «Толпе» в репетиционном помещении, он не долго думая, выложил ее в интернет. Потом вместе с Олесей Левит и Николаем Толоконниковым он посетил типографию, где в две смены печатались афиши на предстоящий через месяц московский концерт в «Олимпийском». Этим грандиозным концертом Жуй и «Толпе» завершит месячный поволжский тур «Наяву». Там-то в типографии и разразился скандал с Ламией, которая откуда ни возьмись появилась прямо в печатном цеху и налетела на Жуя, не обращая ни какого внимания на Левит и Толоконникова.
– Кто тебе позволил записывать такую песню!? – кричала она на своего жениха, имея в виду «Возвращение к пеплу».
– Какие проблемы, крошка? – Жуй взял с печатного станка одну афишу и внимательно рассматривал под ярким светом. На ней перечислялись все города, где должно было состояться выступление группы «Толпе». 15 октября – Рязань, 17 октября – Липецк, 20 октября – Тамбов, 23 октября – Саратов, 27 октября – Пенза, 28 октября – Саранск, 7 ноября – Москва. Семь городов. Семь площадок. Шесть выходов на сцену за две недели, а потом еще через неделю – грандиозное выступление в столице, в спортивно-зрелищном комплексе «Олимпийский».
– Есть проблемы, дорогой! Есть! – Ламия выхватила афишку и швырнула ее на пол. – Есть! Ты призываешь сжигать все книги по религиям! Ты знаешь к чему это привело? В интернете это посчитали призывом к действию! Даже дату назначили!
– Ничего удивительного, – решил вмешаться Толоконников. – Мне показалось, что Андрюша именно этого и добивался… Разве нет?
– Но он требует сжигать вообще все книги! По всем религиям! – кричала Ламия. – А как же… Как же…
Жуй не дослушал захлебывающиеся крики Ламии, он сразу понял, что Ламия взорвалась когда поняла, что вместе в Библиями и Коранами в костер полетят и издания по дьяволопоклонничеству, язычеству и другими подобными темами. Вот с этим-то она и не могла смириться. Жуй рассмеялся и заявил, что сделал все правильно. Ему хочется что бы люди сжигали всю религиозную литературу, а у кого есть претензии, тот может идти с ними в обнимку в самую черную жопу. Ламия взбеленилась, а стоящая у одного печатного станка Олеся Левит приготовилась к обоюдной атаке. Сейчас полетят перья!