Человек-Хэллоуин
Шрифт:
— Усадьба называется «Щиты».
На переднем плане фотографии были запечатлены величественная пожилая дама и ее шофер. На подъездной дороге стоял «беркэт», а позади автомобиля высился белый дом.
— Это Миранда Краун. Все называли ее королевой. Умерла много лет назад. По словам кухарки, эта дама отличалась необузданным нравом.
— У семьи Краунов, должно быть, любопытная история.
Фэйрклоф окинул взглядом остальные фотографии. Одна привлекла его внимание. Он подошел ближе, чтобы рассмотреть ее.
— А что здесь? — спросил он.
— Четырнадцатый
На фотографии были запечатлены четыре человека, один из них, в военной форме, стоял у входа в небольшую пещеру.
Аткинс постучал по стеклу.
— Это дед мастера Крауна.
— А где это?
— Франция. Кажется, недалеко от Парижа.
— Война, — произнес Фэйрклоф, — Не похоже, чтобы они имели отношение к войне, а?
Аткинс секунду помолчал.
— Вы назвали себя их старым другом? — В его голосе звучало подозрение.
— Ну, на самом деле я сказал неправду, — признался Фэйрклоф. — Я знаю их старых друзей по клубу. И тоже хотел познакомиться.
— Отлично сыграно, — хмыкнул Аткинс — Вы меня едва не провели. Но только если бы вы были их старым другом, то знали бы об их отношении к войне.
Фэйрклоф не отрывал глаз от фотографии.
— Неужели?
— Их дочь Диана говорила мне, что это они развязывают все войны. И я ей верю.
Фэйрклоф едва обратил внимание на эти слова.
— Я там был, — сказал он.
— Во Франции?
— Да, — шепотом ответил Алан, обращаясь больше к самому себе. — В этой пещере.
Человека из клуба, который упомянул о поместье Краунов, звали Руперт Льюис. Фэйрклоф вышел на него через одного более близкого знакомого, Рафаэля Финча, — с ним он время от времени обедал и частенько, когда накатывало вдохновение, посещал нью-йоркские садомазохистские и гей-клубы.
Фэйрклоф позвонил Льюису.
— Тот дом вашего брата уже продан?
— Ну у вас и память, — удивился Льюис, явно с трудом припоминая их разговор. — Нет, и его вдова никак не может сбыть его с рук. Дом сильно пострадал от тропического шторма три года назад. На самом деле он неплохой, но, пожалуй, сам участок все-таки стоит больше, чем все постройки. Он расположен в верхней части маленького острова. Чуть меньше ста акров. Вас это интересует?
— В высшей степени, — ответил Фэйрклоф. — Чрезвычайно.
На следующий день Алан Фэйрклоф выехал из города и почти всю дорогу гнал со скоростью девяносто пять миль в час — мимо привычных указателей на летние курорты: Ом-Лайм, Сейбрук, Стонингтон, Мистик, — пока не нашел дорогу номер три. Пришлось преодолеть еще десять миль по двухполосному шоссе, сплошь в колдобинах и выбоинах, вдоль ряда по-зимнему голых, закрывающих солнечный свет густых кустов. Он думал уже, что свернул не туда, но тут из-за кустов выкатилось солнце и открылся вид на небольшую бухту в окружении лесов. Миновав лодочные сараи, Фэйрклоф оказался, пожалуй, в самом
Улицы этого рыбацкого городка в разгар зимы были пустынны, здание таможни выглядело заброшенным — судя по всему, никому и в голову не приходило использовать его по назначению, — помещение публичной библиотеки было размером с однокомнатную квартиру. Имелись в городе и три церкви с великолепными шпилями.
Алан испытал странное ностальгическое чувство: его едва не охватила тоска по тому, чего у него никогда не было и о чем он никогда и не мечтал.
С мыса Лэндс-Энд он разглядел несколько небольших островов — это и были три острова Авалона. Половину самого маленького из них занимала летняя резиденция брата Руперта Льюиса.
Фэйрклоф вернулся на узкие улицы с промерзшими тротуарами, вдоль которых тянулись деревянные и кирпичные дома. Он направился в сторону мыса Джунипер, к ряду великолепных белых домов, выстроившихся подковой на другом конце городка, по архитектурному стилю похожих на большинство домов поселения Стоунхейвен, но не сравнимых с ними по степени роскоши.
Небольшая медная табличка на низких кованых воротах извещала:
«Поместье «Щиты». Здесь рады всем, никто не будет отвергнут».
К северу от дома располагались конюшни, рядом с гаражом на шесть машин — домик сторожа, на южной оконечности участка — стапели для яхт. Лужайка перед домом оказалась меньше, чем он ожидал увидеть, сада не было вовсе. Сам дом представлял собой имитацию южного особняка, типичного для Джорджии: слишком короткие колонны, слишком большие окна, густо увитые лианами стены… За пышной растительностью, похоже, никто не следил… Но дом все равно был великолепен. Всем своим видом имение Краунов радовало и глаз, и душу.
Особняк проступал из окружающего его ландшафта, словно белый лик, и окидывал презрительным взглядом все, что оказывалось в поле его зрения: острова Авалона, леса и даже Алана Фэйрклофа в черном «мерседесе», который он остановил на загнутой в кольцо подъездной дороге.
Первое впечатление от Дианы Краун, которой тогда было всего лет пять-шесть: довольно невзрачная и нечесаная. Он ошибочно принял ее за дочку сторожа, что вызвало бурю возмущения с ее стороны. Девочка выказала себя малолетним тираном.
— Я Диана Краун, дочь Дариуса и Онории Краун, а вы, сэр, в данный момент нарушаете границы частных владений.
Она лепетала совершенно по-детски, но и слова, и та властность, с какой она произносила их, были явно не по годам. У нее были светлые волосы, совершенно заляпанные какой-то клейкой субстанцией, будто она каталась по глине.
— Что ж, а я Алан Фэйрклоф. Я покупаю дом Льюисов на острове. Хотел, если это возможно, познакомиться с твоим отцом.
— Дом мистера Спенсера Льюиса? — переспросила она, с подозрением оглядывая его.