Человек хотел добра
Шрифт:
А у двери бабушка Анна собрала старух, что пришли взглянуть на свадьбу, уговорила их петь. Неожиданно визгливыми голосами те поют:
Как во славном городе Питере, В распрекрасном городе, где мы живем, Расцветала бела яблонька, Распускала нежны бутончики…Вера смущается, опускает глаза. Ей и радостно, что о ней так поют, и немного
Только старухи допели, поднялся дядя Ваня и стал хвалить Веру и советовать, как ей надо с мужем жить. Это вызвало веселое оживление: все знали, что дядя Валя холостяк.
— Согласную семью и горе не берет, — удачно ввернула бабушка Анна.
Потом Веру стала хвалить Ляля Уткина, которая пришла на свадьбу с молодым лейтенантом, женихом. Он сидел не шелохнувшись, длинный, как жердь, и все смотрел на гостей ясными голубыми глазами. У него добрая, хорошая улыбка, взгляд застенчивый. Когда Ляля называла его «мой Жоржик», он краснел, как девушка, и укоризненно покачивал головой. Ляля осталась верной себе: хочет выйти замуж за военного — не работай, не учись — красота! А он, наверно, и не догадывается, что она думает сидеть у него на шее.
— Ох, и девушку тебе отдаем! — говорила Ляля Николаю. — По гроб верной будет, такой у нее характер. Оценишь ли ты!.. — и со злом добавила: — Пальца ты ее не стоишь. Вот! Красивая Верка, умная…
Лейтенант слушал ее, конфузливо опустив ясные глаза. Потом, когда Ляля села, стал ей что-то выговаривать. Он, видимо, считал нужным ее перевоспитывать. Но Ляля мало слушала его. Все смеялись и шумели. Только Николай сидел, насупясь. Особенно ему не понравилась Лялина речь. Желваки ходили у него, когда она говорила.
Вера несколько раз мигала мне, порываясь что-то сказать и показывала на Николая. Я никак не мог догадаться, что она хочет. Порой на ее лице проскальзывали отчаяние и испуг. Потом опять все стали чокаться и отвлекли ее.
Теперь уже все перепутали свои места, и как-то получилось, что я оказался рядом с дядей Ваней. Он подмигнул мне и заговорщически сообщил:
— Ненавижу, когда в гостях ведут себя с оглядкой. Погоди-ка, я расшевелю их.
Он имел в виду тех гостей, что сидели за столом чинно, жеманничали.
Дядя Ваня приподнялся, поправил поясок на рубахе и молодецки выкрикнул:
— Эй, расступись, народ! Филосопов в круг идет! Русска-а-г-о!
И дядя Ваня начал выделывать ногами такие вензеля, что все покатились со смеху.
За ним вытащили Веру. Она, как и полагается невесте, плавно пошла по кругу, помахивая платочком. Фигура у нее тоненькая, стройная, но лицо даже сейчас оставалось чуть грустным.
Николай плясать отказался, сколько его ни просили. Ну, что ж, не хочет — не заставишь. Этим бы и кончилось, если бы не вылезла вперед бабушка Анна.
— Дурная примета, когда невеста одна пляшет, — громко проговорила она.
Николай покраснел. Все почувствовали неловкость. Одна бабушка Анна ничего не замечала.
— Иди, голубь, иди! — подталкивала она Николая.
Тот зло сверкнул на нее глазами и отчеканил:
— Я в приметы не верю.
Вмешалась Вера. С вымученной улыбкой она примирительно сказала:
— Ну
Но песни не получилось. Тогда гости снова стали кричать «горько!», и постепенно все уладилось.
Дядя Ваня сидел за столом и много пил. Странно меняется человек! Только недавно я видел его задумчивым, умным, потом веселым, а вот теперь смотрит на гостей исподлобья, словно сердится. Он встал и нетвердо пошел к двери. Шутки ради его подхватили под руки и повели, а он брыкался и повторял:
— Отпустите меня, я извиняюсь.
Его отпустили, и он ушел, никому не сказав «до свидания».
От шума и песен голова у меня разболелась, и, накинув пиджак, я вышел в подъезд.
На ступеньках сидел дядя Ваня, курил. Я опустился рядом.
— Двое вели хозяйство. Смекай! — неожиданно сказал он, наклоняясь ко мне.
Я с удивлением посмотрел на него. Но глаза у дяди Вани были осмысленные, и на лице затаилась хитрая улыбка, которая так нравилась мне.
— Год за годом вели хозяйство, — продолжал он. — Один — Простодушный — делал как лучше. Поле обработает — земля, что стеклышко чистое; дом строит — картинка. Другой тяпал и ляпал. Оба не унывали. Простодушного все хвалили за умение, премии давали. А сосед совсем неприметен. Тогда, что ты думаешь, сосед тоже стал хвалить Простодушного. С умом хвалил. А как? Смекай! Похвалит да еще скажет: а вот тут надо бы так, а тут эдак. Простодушный был добряком: слушался и переделывал, хотя и не был уверен, что так станет лучше. На то он и Простодушный.
Зато теперь все видят, что сосед умнее, раз такой мастер, как Простодушный, слушает его. И все захотели, чтобы сосед им тоже подсказывал. Думали, лучше будет. Смекай. Лучше ли?.. И сказке конец. Понял?
Я отрицательно покачал головой, хотя и догадывался смутно, что сказка эта имеет к дяде Ване какое-то отношение.
— Не понял, значит. Не мудрено. Я и сам плохо понимаю… Бабушка Анна тогда говорила: «Неученым все помыкают». А она права в чем-то. Придет юнец с аттестатом на производство. Тыр-пыр — и уже передовик. Мы-то в учениках по году-полтора ходили, а он сразу — кадр. Учись, Семка, хоть вечерами, коли так не удается. У жизни тоже больше учись. Думать будешь — жизнь не обманет. Из тебя человек выйдет.
Вверху послышался стук. Это у нас кто-то вышел в коридор и начал отчаянно откаблучивать. Народ в поселке такой: развеселятся — не остановишь.
— За сестру не переживай. Не по нужде идет, — продолжал он, глубоко затягиваясь дымом папиросы. — Остерегать ее — хуже будет, наперекор пойдет. В таких делах всегда наперекор идут. Сама поймет. Думаешь, жизнь изломана будет? Не верю. Сестра у тебя крепкая, рабочей закалки. Страдание тоже настоящим человека делает.
Я зажмурился до боли в глазах. Дядя Ваня очень просто выразил то, о чем я не раз пытался думать. Но почему он не хотел отговорить ее, пока не было свадьбы? Чего уж тут ожидать худшего!..