Человек из двух времен. Дворец вечности. Миллион завтра
Шрифт:
Тевернер встал на перила и побежал по ним до ближайшей колонны. В это время сиккены достигли ограды. Он обхватил руками влажный выступ колонны и скользнул вниз в нескольких дюймах от своих преследователей, но по другую сторону проволочной сетки. Пересечение пола и колонны уменьшило возможность держаться, и Тевернер чуть не сорвался, но успел выпустить колонну и схватиться руками за нижний край изгороди, а ногами — обхватить невидимую колонну ниже уровня пола. Пальцы сиккенов хватались за него сквозь ячейки сетки, дыхательные рты их отчаянно мяукали.
Он освободился от них
— Мак! — вышел из разбитых губ детский голос.
— Я здесь, Бетия.
— Останься со мной, Мак. Не позволяй им взять меня снова, пока не будет поздно… возвращать меня к жизни.
— Зачем, Бетия? Зачем ты это сделала?
Ее глаза с усилием открылись, губы медленно двинулись. Он приложил ухо к ее рту и услышал, как ее последний болезненный вздох сформировался в единственную, невероятную фразу. Когда сиккены добрались до него, он все еще лежал рядом с Бетией. Нож его остался где-то наверху, и он защищал безжизненное тело Бетии голыми руками до тех пор, пока газовая граната не взорвалась у его ног. И когда сознание ушло, последние слова Бетии все выше и выше поднимались в его голове, как океанские волны Мнемозины, родной планеты Бетии.
— Я — новый тип человека, Мак, — сказала она, — и для сиккенов жизненно важно сохранить меня живой.
Глава 9
Через много часов зашитое и забинтованное тело Тевернера слабо шевельнулось на пластиковой постели в его стеклянном кубе. Он слегка застонал, когда его мозг переходил от глубокого наркотического беспамятства к усиленной восприимчивости нормального сна. Пейзажи немыслимых цветов и сложности кружились и дрожали вокруг нею.
Слепящее белое солнце заговорило голосом Вильяма Ладлема.
— Хорошо сделано, Мак Тевернер.
— Прости, я не понимаю, — ответил Тевернер.
— Сейчас поймешь.
В центре солнца появилось лицо, прекрасное лицо ребенка и женщины одновременно. Бетия.
— Спи спокойно, Мак, — сказала она. — У тебя впереди другая работа.
Тевернер хотел пойти к ней, к мудрости эгона, но он был заключен в физическом теле.
— Бетия, зачем ты оставила меня одного?
— Бедный Мак, это было необходимо. Другие передо мной рождались и умирали, но они появлялись преждевременно — Путь не мог быть открыт.
— Путь?
— Да, Мак. Я — Путь.
Свет эгон-солнца вспыхнул вокруг нее.
— Все равно я не понял.
— Человек не совершенен. Но он на пути к совершенству: теперь индивидуальный мозг человека в физическом плане может общаться с Мать-массой через меня.
— Через тебя? — Тевернер вспомнил туманное женское лицо, которое он видел при болезненных контактах между его существованием эгона и умоляющей тенью протожизни. — Значит, ты вызвала меня обратно, а не Лисса!
— Да.
— Но если ты могла это сделать…
— Это были латентные
Бетия, казалось, улыбнулась, когда мозг Тевернера поднялся, сначала неуверенно, а затем воспарил над новым уровнем понимания.
— Эволюция… Значит, ты другая, — сказал он.
— Мое тело было другое. Суперэгон, частью которого я теперь являюсь, смотрел далеко за барьер настоящего и предвидел необходимость движения человечества к высшему испытанию. Эгоны, как ты знаешь, имеют физическое существование, но так слабы, что всей энергии Матери-массы хватило лишь на изменение структуры одного-единственного гена. Последняя попытка изменить курс развития человека была сделана, когда был зачат мой дед. И когда в результате родилась я — чуть впереди эволюционного графика, моя нервная система была равна сиккенской, а то и лучше.
— Ты хочешь сказать, что сиккены могут…
Тевернер не мог найти слов, когда первое смутное понимание сиккенской войны зародилось в его мозгу.
— Да. Сиккены совершенны, потому что уже много тысячелетий могли общаться постоянно и непосредственно со своим мировым мозгом. Их мозговая структура несравнима с человеческой, так что они любым путем могут привести человечество к гибели — даже без угрозы баттерфляй-кораблей.
— Опять корабли, — вздохнул Тевернер.
— Да. У тебя есть основания ненавидеть сиккенов, но подумай, какими мы кажемся им. Нет таких гнусных слов, чтобы описать нас с их точки зрения — отвратительные бледнокожие торговцы истинной смертью. И их эгон-масса предупреждает их, что инстинкт человека толкает его на захват всего пространства, на заполнение его черными крыльями, которые могут очистить всю Галактику от истинной жизни, отнять у сиккенов их бессмертие. И они решили предупредить это, и Мать-масса вела их шаг за шагом по этому пути, в то время как человек жестоко обращался со своей Мать-массой, рассеивал ее, отнимал у себя даже те слабые контакты, которые возможны на этой стадии его развития. Я родилась с опережением графика, но в другом отношении я опоздала. Очень опоздала.
— И, — догадался Тевернер, — сиккены знали о тебе.
— Знали через свою эгон-массу. Вот поэтому они взяли Мнемозину, поэтому я была изолирована. Они боялись, что я могу быть убита случайно, они намеревались держать меня живой, и не семьдесят лет, как ты опасался, а до тех пор, пока человеческая раса не будет полностью уничтожена.
Теперь эта возможность предотвращена — вооруженное истинным знанием своей природы человечество может выиграть войну с сиккенами. Люди использовали свое самое страшное оружие против себя. Нет надобности пытаться проводить вооруженные корабли через экраны сиккенов, достаточно лишь добраться до их родной планеты и пустить невооруженные баттерфляй-корабли челноком через сиккенскую эгон-массу. Разум сиккенов окажется лишенным помощи, и это подорвет их веру в себя.