Человек из морга
Шрифт:
– Ну и штука!
– Нестор сам ее готовит. Такой стакан очищает лучше клизмы. Хлебни. Хуже не будет.
Я негромко спросил:
– Джек, а эти осквернители могил… Они что, впрямь сумасшедшие? Откуда здесь террористы? Почему они не взяли ни печатку, ни кольцо, но отрезали ухо? Их же адентит убьет.
Ответить Джек не успел.
Дверь распахнулась, китайцы у входа дружно закивали.
– Джек! – Голос от порога прозвучал чуть ли не торжествующе. – Я заглянул к тебе, а там санитары. Я думал, они тебя увезли.
Джек презрительно хмыкнул, а одинокого человечка в голубой рубашке странно передернуло.
– Тогда я пошел сюда. Не поверишь, я так мать не
Надув щеки, Кирк Отис, криптобиолог, с шумом рухнул на стул рядом с Джеком.
Никем другим этот человек не мог быть. Только Кирком Отисом, человеком из морга. И он мне сразу пришелся не по душе.
Круглая, коротко постриженная голова, колючая, как кокосовый орех. Ростом Отис уступал даже китайцам, но самоуверенности в нем хватило бы на всех, включая Нестора и китайцев. Плохо выбритые щеки, мутные глаза. Эти глаза мне больше всего не понравились. Наглость в них плавала, он никого в грош не ставил.
– Слышал прогноз, Джек?
Джек кивнул и сделал знак Нестору. Тот без всякой охоты полез под стойку – наполнить стакан для Отиса. А Отис выпятил фиолетовые губы и с подозрением уставился на меня:
– Никак не привыкну, Эл. Вечно с тобой что-то неладно. То нос вытянется, то глаза ввалятся.
– Пить надо меньше, – заметил Джек.
– Это верно, – подтвердил я. – Ты скоро сам себя узнавать перестанешь.
И спросил:
– Кирк, на тебя, правда, нападал птеродактиль?
Кажется, я попал в точку. Даже Нестор ухмыльнулся, даже человечек в голубой рубашке оторвался от газеты. Он взглянул на Отиса, и мне показалось, во взгляде его промелькнула ненависть.
– Ты что это, Эл? У тебя дерьмовое настроение, Эл? – Первый же глоток опьянил Отиса, он давно был пропитан спиртом. Тем не менее, бормоча, подозрительно меня оглядывая, он сунул мне под нос искалеченные пальцы. – Я же показывал тебе руку, Эл.
– Да ну, руку? – протянул я. Зелье Нестора и на меня подействовало. Мне самому стало интересно, что я еще выкину, руководствуясь проснувшейся интуицией. – Факты, вот что важно, Кирк! Голые факты. Поверю чему угодно, если мне представят факт. Я знал женщину, Кирк, родившую за два года троих детей, одного за другим. И это был факт, Кирк! Я сам видел этих детей.
Отис оторопело спросил:
– Ты считаешь это фактом?
Я моргнул умиротворенно:
– Знаешь, Кирк, по-моему, ты дерьмо. У меня был приятель, он всегда ходил с палкой. У него там не только пальцев, у него там, считай, и ноги не было. Но он никогда, совсем никогда, Кирк, не утверждал, что ее отъел птеродактиль.
Отис побагровел. Он смотрел на меня со все большим подозрением:
– Что у тебя с голосом?
Я удивился:
– А что у меня с голосом?
– У тебя голос изменился, Эл.
– Что у меня с голосом, Джек? – спросил я с пьяной заинтересованностью.
– Пьешь много, – охотно объяснил Джек. – А ты, Кирк, действительно, скоро перестанешь себя узнавать.
Ирреальный мир.
Какие-то осквернители могил, труп, у которого отхватили ухо, хотя этот труп уже месяц лежит в земле, бармен с головой, поблескивающей, как глянцевое яйцо, нелепый человечек в расстегнутой голубой рубашке, китайцы, кивающие далее вентилятору, вдруг заработавшему под потолком, искалеченные пальцы Отиса, Джек Берримен, вдруг впавший в необычную для него задумчивость, и этот остров за стенами бара – прирастающий кладбищем, черт возьми! И черное жирное солнце глоубстера, распростершее над миром извилистые тонкие щупальца.
– Вот что, Кирк, – пьяно сообщил я, отгоняя все эти видения. – Факты это факты, со мной не спорь… Факты всегда остаются
Меня понесло.
Фирменный напиток Нестора и наглые мутные глаза криптозоолога вдохновляли меня.
Заниматься тварями, которых нельзя посадить в клетку, это все равно, что поденке изучать вечность, заявил я побагровевшему Отису. Не трогай вечности, Кирк. Мы все здесь поденки. А твой глоубстер, он дерьмо. Не знаю почему, но мне так кажется. Просто большая куча Дерьма, ничего больше. Вообще скажу, Кирк, несерьезное это занятие – совать пальцы в пасть птеродактилю. Совсем плохое занятие, несерьезное. И остров Лэн, Кирк, куча дерьма. А вот моя пневмония, она от Бога. Я ее схлопотал, чтобы не болтаться среди дураков. Понял? И вообще, пьяно прищурился я, завтра нос у меня будет другой. И волосы будут виться. Видишь, у меня прямые волосы, а вот завтра они будут виться. Это факт, Кирк. Это тебе не падаль, выброшенная океаном. Подумаешь, глоубстер. Дохлая медуза! Видал я таких. Есть медузы, что потянут сразу на пару тонн, вот какие! И ни костей у них, ничего такого. Зачем заразе кости, подумай сам!
И спросил:
– Бывают волосатые медузы, Кирк?
– Только в бреду, – огрызнулся Отис. – Ты бредишь, Эл.
Человечек в голубой рубашке давно уже к нам не прислушивался. Прислушивались к нам китайцы и Нестор. Я чувствовал себя, как в аквариуме. Они все смотрели на меня, как сквозь толстое стекло.
– Медуза… – повторил я. – Что бы ты ни сочинял в «Памятках», Кирк, все равно медуза… Или головоногое…
– А ты видел раковину? Или когти? Или клюв? – Отис был по-настоящему взбешен.
– Зачем так много? – пьяно возразил я. – Это не птеродактиль. Мы говорим о большой медузе. Послушай, Кирк… – В голову мне пришла новая идея. – А может эта куча дерьма быть просто гигантской амебой?
– У тебя воображение, как у амебы, – взорвался Отис. Он, кажется, начинал узнавать меня. – Джек! Как ты его терпишь? Зачем ты его сюда притащил? Он отлежал в постели остатки ума. Внешне он выглядит умнее Нестора, а несет полную чепуху. «Амеба»… – повторил он с отвращением. Нелепость моего предположения была для него столь явной, что он даже успокоился малость. – О глоубстере, Эл, я знаю больше, чем кто бы то…
– Это ты так думаешь!
Но Отис перебил меня. Он обращался к Джеку:
– До Сократа, Джек, люди были чем-то вроде полукозлов, но Сократ их раскрепостил, теперь они стали полными козлами. Взгляни на него! Эволюция к хорошему не приводит.
Все внимательно оглядели меня. Редкостное развлечение. Все ждали, что я отвечу.
Я вытянул из кармана помятую «Памятку», не зря я ее прихватил в Бастли. Я ничем не рисковал, уверен, на острове таких были тысячи.
– «Памятка», – пробормотал я, но так, чтобы меня было слышно. – Ты только послушай, Джек. «Выступающая из песка часть выброшенного штормом тела…» Какого тела? Амеба, Кирк!.. «Выступающая из песка часть выброшенного штормом тела… Она имела в длину более трех метров и два в ширину, а над песком возвышалась на тридцать пять сантиметров…» Какой стиль! Прост, как дерьмо! «Возвышалась на тридцать пять сантиметров». Я могу нагрести кучу побольше!.. «По периметру, на расстоянии семи сантиметров от выброшенного штормом тела, в песке были проделаны тестовые отверстия. Твердых органических частиц в песке не обнаружено. Под само тело сделан подкоп, снизу пропущены веревки, таким образом тело извлекли из песка».