Человек, который построил Эдем. Часть первая: Чистилище.
Шрифт:
Девушка повернулась к Вильгельму и сказала:
– Только я виновата в произошедшем. Мне… мне нужно было знать, что так выйдет. Я вряд ли смогу исправить что-то. Но всё же попытаюсь. Останься с ней. Я спасу Старый Город от Синдиката. Лиз будет им править. Я сделаю её королевой.
Вильгельм зло смотрел на Сабрину. В его глазах читалась неприкрытая ненависть.
– Ваши благие намерения уже чуть не стоили ей жизни. Валите к чёртовой матери. Не возвращайтесь. Оставьте её в покое, забудьте, что она вообще существует.
– Я… - начала Сабрина, но Диомед сжал её плечо и покачал головой. Поникнув, девушка двинулась
– Я обязательно вернусь за тобой, - сказала она и ушла.
30 июня, 544 год после Освобождения
– Граждане! Убедительно прошу вас, вернитесь в свой Приют! Нет нужды продолжать проливать кровь! Ваши условия выслушают! Всем раненым будет оказана помощь! – продолжал вещать в громкоговоритель патрульный рядом с Клэем. Спецназовец приготовился. Толпа явно не собиралась слушать доводы. Хорошо хоть бунт на окраинах, а не в Центре. Иначе бы патрульные задолбались отлавливать каждого рабочего на разных подуровнях.
– Здесь нет ни одного гражданина, тупой ты подсосок Эдема! – заорала растрёпанная пожилая женщина из переднего ряда, маша зажатой в руках дубинкой. Остальные ей вторили. Клэй быстро пробежался глазами по бунтовщикам. Ножи да дубинки. Стандартное вооружение охраны Приюта. В этот момент спецназовец был рад, что охранникам не позволялось иметь при себе огнестрельного оружия, иначе бы этот бунт совсем вырвался из-под контроля.
Толпа запрудила всю улицу. Люди продолжили бы двигаться дальше, если бы не натолкнулись на баррикады полиции, вызванной остановить беспорядки. Армейцам явно не хотелось пачкать свои ручки. Клэй не мог их в этом винить.
– Не прибегайте больше к насилию! Вы выше этого! Комиссар готов обговорить выполнение ваших условий! – снова попытался восстановить порядок патрульный. По его лбу уже бежали струйки пота. Хоть он и был подготовленным переговорщиком, бунт подобного масштаба случался на Четвёртом Уровне впервые. Целый Приют вырвался наружу, промаршировал по улицам, круша всё на своём пути. Куда только смотрел директор? Неужели он не знал, что творится у него под носом? И что он сделал или не сделал, чтобы вызвать подобную ярость?
Бунтовщики явно мялись. Их было много. Очень много. Порядка семи сотен, по самым скромным подсчётам Клэя, это не считая тех, кто остался хозяйничать в Приюте. Но из оружия у них были лишь ножи да дубинки, в то время как тридцать патрульных, спрятавшись за баррикадами и обложившись щитами, направляли в сторону жителей Приюта новейшее оружие - штурмовые винтовки и автоматические дробовики. Но у толпы было преимущество: полицейские не хотели стрелять на поражение. Охотники за органами? Убийцы и бандиты? Да, такие, зачастую, заслуживали смерти. Но даже взбунтовавшиеся жители Приюта вызывали у Клэя и его коллег скорее сочувствие, чем злость. Спецназовец был уверен, что если по прошествии почти пятнадцати спокойных лет в отдалённом Приюте разразился бунт, да ещё таких масштабов, то должно было случиться реально что-то из рук вон выходящее. Сержант патрульного взвода по имени Альберт, сосед Клэя по этажу, явно нервничал. Клэй мог ему только посочувствовать. Именно на сержанта ляжет обязанность приказать открыть огонь, если что-то пойдёт не так. Спецназовец, хоть по факту
Женщина, кричавшая из толпы, вышла вперёд и подняла руку с дубинкой вверх. Строй полицейских зароптал, переговорщик бросал растерянные взгляды то на сержанта, то на Клэя. Бунтовщики двинулись вперёд. Клэй тяжёло вздохнул и передёрнул затвор на пулемёте. Сервомоторы экзоскелета спецназовца зажужжали, начиная работу.
Тут из толпы вылетел некий круглый предмет, шлёпнувшийся прямо на асфальт перед баррикадами.
– Ложись! – заорал сержант патрульных и спрятался за щитами. Полицейские подчинились. Клэй продолжал стоять – на нём было достаточно брони, чтобы пережить взрыв гранаты.
Ничего не происходило. Женщина громко сказала:
– Подойдите и посмотрите, если вы не трусы!
Клэй спрыгнул с баррикад. Приземление из-за экзоскелета оказалось грузным. Пулемёт спецназовец держал в боевой готовности, однако, не направлял на толпу. Клэй осторожно подошёл к предмету и присмотрелся.
Это была отрезанная голова. Бледное, покрытое гримом лицо человека с завалившимися глазами и закушенным языком было донельзя знакомо Клэю. Именно его начальство приказало привести живым, во что бы то ни стало.
Перед Клэем лежала голова Саймонса Тореса.
– Что там, Джейсон? – прокричал Альберт.
– Это голова, - крикнул в ответ спецназовец. – Голова директора Тореса.
– Что? Повтори!
«Да используй ты уже коммуникатор, идиот» - раздражённо подумал Клэй, поднимая голову за волосы и разворачиваясь к полицейским.
– Они убили директора своего Приюта, - объявил Клэй.
Альберт сделал паузу. Потом, наконец, догадался воспользоваться коммуникатором. На волне взвода прозвучал его приглушённый голос:
– Скажи-ка им…
– Наш сержант говорит, - начал переговорщик, - что если вы не сложите оружие и не сдадитесь, вас всех расстреляют. Никаких обсуждений условий не будет. Это последнее предупреждение. Если вы не подчинитесь, мы откроем огонь.
К этому моменту Клэй и не возражал. Снова обернувшись к толпе, он поднял пулемёт и принял боевую стойку. Бунтовщики пошатнулись, одна лишь женщина стояла впереди, не дрогнув перед лицом стволов полиции.
– Он заслуживал этого, - чётко проговорила она. – Все подонки из Семей заслуживают. Если бы мы не убили его, ад бы продолжался бесконечно. Даже если мы умрём, будут другие. Вашей системе конец.
– Так же, как и твоей жизни, - прошептал Клэй.
– У вас есть пять секунд, чтобы подчиниться! – слова переговорщика звенели во внезапно потяжелевшем воздухе. Клэй начал считать. Раз. Два…
Женщина бросилась вперёд, и спецназовец нажал на спусковой крючок. Разрывная пуля превратила её торс в кровавую кашу. Верхняя половина бунтовщицы рухнула на асфальт, раскидав повсюду кишки, в то время как её ноги ещё сделали несколько шагов. Толпа атаковала, дико вопя и улюлюкая. Спецназовец зажал гашетку. Скоро всё будет кончено. Он старался не думать о том, что вон та девушка бежит за руку с парнем, тот старик слегка прихрамывает из-за того, что у него вместо ноги протез, а у той женщины такая фигура, будто она на шестом месяце беременности. Он жал на спусковой крючок, его пулемёт пожирал по десять патронов в секунду, изрыгая столько же пуль. Сам воздух пропитался смертью.