Человек-невидимка в стразах
Шрифт:
– Ваша супруга сможет прийти в агентство и подписать в присутствии юриста необходимые бумаги? – уточнила Галя, наблюдая, как хозяин возится с многочисленными мудреными замками.
– Нет проблем! – повторил Роман и распахнул дверь.
– Ух ты, фрукты! – не сдержала возгласа Галя.
Такой комнаты она никогда в жизни не видела. Стены, местами ободранные, кое-где были покрыты белыми звукоизолирующими панелями, какими отделывают радио– и записывающие студии, конторы, где производят шумные работы, но никак не спальни. Окно прикрывала специальная рулонная штора из клеенки, опустишь ее – и ни один луч света не проникнет снаружи и не вырвется изнутри. Мебель, самая незатейливая, сугубо функциональная, была в беспорядке сдвинута
– Это что? – риелтор ткнула пальцем в головешки.
Роман почесал подбородок.
– Вот, своими силами ремонт делаю. Через пару-тройку дней очищу площадь и тогда рабочих позову, не хочу, чтобы они узнали про пожар.
Галина опешила.
– Не нервничай, – успокоил ее Хитрук, – про грабеж я выдумал. Надо же было соседям объяснить, почему сюда милиция и «Скорая» приезжали, да и тело Павла выносили в мешке.
– Мне все меньше хочется связываться с вашим жильем, – прошептала Юдаева.
– Пошли, чаю налью, – предложил Хитрук.
– Лучше расскажите подробности, – сказала Галя.
– Инна сходила с ума постепенно, – грустно завел Роман. – Сначала у нее характер испортился, мы часто ругались. Но до рукоприкладства не доходило. Однажды Инна пришла домой, мы еще на старой квартире жили, и кинулась на Павлика с ножом, крича: «Саша умер, а ты жив!» Я еле-еле ее от ребенка оттащил.
– А Саша кто такой? – спросила Галя.
– У нас было два сына, – мрачно ответил Хитрук, – Александр старший, Паша младший. У парней была разница в год, и они постоянно дрались. Придешь домой усталый, но полежать у телевизора никак не получится, пацаны обязательно разборку устроят. Инна на работе до ночи торчала, вся воспитательная часть на меня свалилась: уроки, чистить зубы, ужинать, душ принимать, спать ложиться… К полуночи, когда Инна появлялась, я был готов всех на клочки порвать. Работаю, обеспечиваю семью и еще обязан детьми заниматься? У нас с Инной часто возникали стычки… Я много раз предлагал ей:
– Уйди со службы! Платят тебе копейки, работа тяжелая. Если сядешь дома, я сумею вас обеспечить. Мальчишкам нужно внимание и контроль, материнская любовь. Жене – женское, мужу – мужское. Это ведь не мы придумали!
Но Инна категорически отказывалась.
– Я хочу развиваться! – кричала она. – Не собираюсь превращаться в клушу. Когда мальчикам исполнится шестнадцать, мать им станет не нужна, и что мне тогда делать? В сорок лет карьеру не начинают!
Когда в доме есть повод для скандала, война разгорается мгновенно. Роман и Инна часто орали друг на друга, мальчики успокаивали родителей. Александр всегда был на маминой стороне, а Паша защищал папу. И хоть пацаны еще были крошками, между собой они дрались всерьез, никакой любви у братьев не было, их отношения испортились из-за родительских баталий.
Немалую лепту в отчуждение мальчиков внесла Инна. Она приносила сладости, игрушки и одаривала ими Сашу. А Павлу говорила:
– Ты предатель, папин подпевала. Едва отец злиться начинает, ты сразу ему вторишь! Пусть Роман своему подлизе подарки носит, я трачу деньги на того, кто меня любит.
Когда мать уходила в свою комнату, Саша начинал дразнить Павла, показывал ему машинку и говорил:
– А тебе фиг!
Павел моментально впадал в ярость. Отец, в отличие от матери, не спешил делать любимцу презенты и не приносил ему конфеты. Драки обычно заканчивались победой младшего, Павлик топтал автомобильчик и крошил сладости. Саша несся жаловаться маме, Инна наказывала Павла. Едва Роман показывался на пороге дома, как Пашенька принимался рыдать. Отец набрасывался на мать и ставил Сашу в угол. Инна в отместку придиралась к Павлу и лупила его ремнем. «Тихий семейный» вечер заканчивался около двух часов ночи, когда появлялись разъяренные соседи и требовали сделать потише музыку. (Роман всегда включал магнитофон почти на полную мощность, чтобы жители подъезда не услышали скандал.)
В год, когда случилось несчастье, Саша пошел в четвертый, а Паша в третий класс. У Инны работа начиналась в восемь, поэтому мальчиков в школу водил отец.
Двадцать первого сентября Хитрук, как обычно, доставил детей на занятия. В семь вечера он забрал младшего из группы продленного дня, привел его домой и разозлился, не застав старшего в квартире. В это время Саша должен был уже сидеть за уроками. Старшему сыну вменялось самому возвращаться с занятий и пользоваться ключом, спрятанным под половиком, на продленке оставались лишь дети до четвертого класса. Прождав около часа, разгневанный Роман отправился в школу. Там как раз шла репетиция спектакля, которую вела классная руководительница Александра.
– Саша? – испугалась она. – Мальчик ушел. Я велела ему подмести класс, но он сказал, что его за опоздание дома отругают, и убежал.
Роман растерялся. Никаких репрессий за несвоевременное возвращение старшего сына домой не предусматривалось. Саше просто предписывалось, вернувшись из школы, сесть за уроки, а когда он придет, никто не узнает, родители на работе, никто ему выволочку не устроит.
– Куда он мог опоздать? – хмыкнул Роман, который подумал, что сын не хотел заниматься уборкой класса и выдумал причину, чтобы не брать в руки веник.
Учительница ответила:
– Не имею ни малейшего понятия.
– У сына с кем-то намечалась встреча? – спросил отец.
Все вопросы остались без ответа. Роман бросился в милицию, но Саша словно в воду канул – никто не видел, как он покинул школьное здание, куда потом пошел, с кем встретился. Через десять дней после пропажи ребенка оперативники, занимавшиеся поисками, откровенно сказали Хитруку:
– Надежда найти Сашу живым минимальна. Если его похитили ради выкупа, то требование денег поступило бы в течение суток. В вашем случае о выкупе никто не заикался, вероятно, мальчик стал жертвой педофила, эти несчастные погибают максимум через неделю.
Вот тогда у Инны и проявилась шизофрения. Роман повел себя на удивление благородно, не бросил жену. Он быстро обменял квартиру и стал усиленно лечить Инну. Павла отец больше никогда не ругал, даже по мелочам. Более того, он стал баловать сына и нахваливать, постоянно покупал ему игрушки, сладости. Зато Инна, потерявшая своего любимца, при виде Павлика заходилась в истерике, повторяя:
– Почему пропал Саша? Отчего ты жив, а он нет?
Мало-помалу все утряслось. В новом доме, куда перебрались Хитруки, никто не знал об их трагедии. Внешне семья выглядела счастливой, окружающие не подозревали о прогрессирующей болезни Инны и об ее ненависти к Павлику. Правда, во время ремиссии она владела собой, но даже тогда она с трудом общалась с сыном, старалась лишний раз с ним не заговаривать. А вот весной и осенью начинался кошмар. Тогда муж запирал Инну в специально оборудованной комнате, держал на сильных лекарствах и строго предупреждал Павла:
– Не приближайся к матери, она сейчас способна на что угодно, без меня не входи в ее спальню.
Вам это может показаться странным, но и Паша, и Роман привыкли к сумасшедшей, относительно спокойно воспринимали неизбежные обострения ее болезни. Иногда члены семьи, в которой живет шизофреник, теряют бдительность, забывают о том, что больной может быть опасен. Наверное, Павел перестал обращать внимание на папины предостережения и один раз зачем-то открыл комнату, переделанную в палату.
Роман так никогда и не узнал, что случилось в его отсутствие. Он приехал домой, ощутил запах дыма и пошел искать его источник. Отец сначала решил, что сын, готовя ужин, зазевался и что-то сжег, но потом увидел распахнутую дверь в спальню Инны и лежащего на полу Павла. Инна в окровавленном халате прыгала вокруг костра, разведенного на паркете…