Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини
Шрифт:
Вопросы о местонахождении пропавших людей требуют большой осторожности. В этот раз, однако, Бесс, всегда имевшая склонность к шалостям, не смогла удержаться. Она дала на вопрос точный ответ, вместо обычного для «ясновидящих» набора туманных расплывчатых фраз. «Ваш брат живет в Нью-Йорке», — сказала она женщине. Она дала точный адрес: Восточная 72-я улица в Манхэттене. Бесс сорвала бурю аплодисментов, но на душе у нее кошки скребли. К счастью для Бесс, женщина, задавшая вопрос, не устремилась немедленно в Ныо-Йорк на поиски пропавшего брата. Но она послала туда телеграмму и получила ответ. Бесс нашла Джона Мерфи!
Со
Гарри тоже столкнулся со сверхъестественным. Однажды вечером он разглядывал толпу зрителей, проходивших через вестибюль в зал. Его внимание привлекла одна женщина, шедшая на сеанс. Она сказала своему маленькому сыну, который ездил на велосипеде, не держась руками за руль, чтобы он был осторожнее, и вошла в театр. Во время представления Гудини решил рискнуть. Он получил «спиритическое послание» для этой женщины: «У ее маленького сына сломана рука. Нет, несчастный случай еще не произошел, но беда уже близко».
Конечно, на другой день малыш упал со своего велосипеда и сломал руку! Эта новость облетела весь город и попала в местные газеты. Гудини имели такой успех, какого не знали еще никогда. Во всем этом было только одно неудобство — публика теперь каждый вечер ждала от них чуда.
Может быть, Гарри понимал, что требования публики будут расти. Во всяком случае, ему не нравилось внушать ложные надежды людям, понесшим утрату, что он постоянно был вынужден делать как медиум. Поэтому они с Бесс решили бросить спиритизм.
Какое-то время они регулярно питались, Бесс хорошо себя чувствовала, была тепло одета. Но посетители, точнее говоря просители, те, кто потерял близких, шли к Гудини со страстной мольбой помочь связаться с мертвыми родными. Однако совесть не позволяла Гарри и дальше наживаться на их горе, надежде, страстных желаниях. И когда подвернулось местечко в бродячем цирке, он тотчас же с огромным облегчением прекратил сеансы.
9
Побег из тюрьмы
Вторая поездка Гудини с братьями Уэлш была весьма бедна событиями. Гарри и Бесс проделывали десятки различных трюков, обычных для маленьких цирков. И в этом сезоне Гарри занялся акробатикой, что было для него внове. Когда они играли в Харрисбурге, штат Пенсильвания, в мае 1898 года, он пробовал делать стойку на руках на перекладине — одно из самых сложных упражнений, требующее от человека большого мастерства и хорошей координация.
Как всякая сложная задача, брусья приводили Гудини в восторг. Они давали ему возможность блеснуть своим искусством. Но Гарри все равно не чувствовал удовлетворения. «Молчащий» номер был бесполезен для человека, рожденного, чтобы вещать и чутко внимать аудитории, ловящей каждое его слово, В сентябре, когда цирк возвратился на зиму домой, Гарри пребывал в состоянии полного душевного упадка.
Когда они вернулись домой, Вильям Бартолмс, муж сестры Бесс, предложил Гарри работу на фабрике автоматических замков. Замки были единственным изделием, хоть немного интересовавшим его, и Гудини испытал
Гарри снова и снова обдумывал это, часами гуляя по знакомым улицам Манхэттена. Он всегда любил ходить пешком и гулял в любом настроении. Целыми днями он ходил и размышлял, а после одной из долгих прогулок решил еще раз попытать счастья на подмостках.
Зная, что в восточных штатах фокусников принимают прохладно, Гарри подумал, что можно было бы пару недель поработать у «Коля и Миддлтона». И там его ждал успех: в Чикаго для иллюзионистов было подлинное раздолье.
Говорят, что по пути домой Гарри беседовал с Сэмом Гамиертсом, которому суждено было вскоре стать знаменитостью, и тот дал ему совет, как вести рекламу. Совет этот помог Гудини сделать карьеру. Так или иначе, именно эффектная реклама трюка способствовала росту популярности Гарри.
Безразличие прессы часто приводило Гудини в отчаяние. Его способность таинственно избавляться от наручников не была оценена по достоинству. Время o r времени появлялись заметки, похожие на те, которые печатались три года назад, когда Гарри гастролировал в Массачусетсе. А вообще, как говорил Гудини, начальник полиции упоминался в прессе раз в пять чаще, чем он.
Приехав в Чикаго, Гарри тотчас же осуществил свои замыслы. Первым человеком, с которым следовало встретиться, был лейтенант полиции Энди Роан, впечатляющий мужчина, похожий на персонаж из классики: огромный ирландец весом под триста фунтов, с рыжими усами в форме велосипедного руля. Обитатели городского дна говорили, что Большой Энди, навещая публичные и игорные дома, носил с собой маленькую черную сумку. По мере того, как она становилась тяжелее от денег, полицейский гнет над этими заведениями делался легче. Совершенно очевидно, что Энди был человеком, который заправляет всем, и жизнь города зависит только от него.
Раньше Гарри часто пытался договориться с полицией, просто приходя в квартал и объявлял: «Я — Гарри Гудини, король наручников, я играю в театре «Бижу». Я думаю, может, вы захотите увидеть парочку трюков с наручниками? Пожалуйста. Наденьте на меня любую пару наручников. Я покажу вам, как избавляться от них». В маленьких городах Новой Англии, где служители закона работали согласованно и были вежливы, такое иногда сходило. Но только не в Чикаго.
Здесь Гарри начал с того, что попросил директора «Коль и Миддлтон» представить его репортерам. Гудини показал им статьи о себе и, хотя очень скромно, но намекнул, что хотел бы выступить в их городе. Газетчики, в свою очередь, отвели его к всемогущему Энди Роану.
Во время первого исполнения трюка Гудини полицейские надели ему наручники, кандалы и посадили его в пустую камеру. Никто не видел, как он освободился от наручников и кандалов, никто не проявлял волнения и не удивлялся тому, как это ему удалось, никто не опешил, никому не было до этого дела.
Но Гарри уже был достаточно проницателен, чтобы руководствоваться основным правилом магии: «никогда не говорить публике, что ты собираешься делать». Он просто поболтал с Роаном, принял его приглашение «погостить» в одной из камер и сердечно распрощался.