Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини
Шрифт:
Обычно он приглашал кого-нибудь из зрителей надеть на него наручники и кандалы. На одно из спектаклей дородный детина вышел с парой регулируемых наручников. Гарри с готовностью протянул незнакомцу руки. Сидя в шкафу, он пытался открыть их своим ключом. Ничего не выходило! Замок не поддавался. Гарри взмок, а публика тем временем мало-помалу расходилась.
Наконец он появился, мокрый и растрепанный. Зал был практически пуст, если не считать мускулистого незнакомца, который оказался сержантом полиции Эванстона. Тот задумчиво жевал сигарный окурок. «Лучше не рыпайся, парень, — проскрежетал он. — Это собьет с тебя спесь. Такие наручники вообще
Этот случай не прошел незамеченным. В Чикагской «Джорнал» от 13 января 1899 года инцидент был подробно описан. Заголовок гласил: «Нечестная игра. Иллюзионист Гудини заявляет, что сержант Уолдон сыграл с ним злую шутку». В статье говорилось: «Чародей оков», выступающий сейчас в «Карл-стрит Мюзеум», столкнулся с неразрешимой задачей и не смог снять сломанные наручники».
После фиаско Гарри впал в полное отчаяние. Он был убежден, что сцена навсегда закрыта для него, что его карьера погублена, что он — посмешище Чикаго, а, может, и всей страны. Он был склонен, как и потом, преувеличивать свою значимость. Он прокрался в театр, чтобы собрать свои вещи, и был обруган директором за опоздание на две минуты.
— Вы полагаете, что я еще работаю здесь?
— Я не увольнял вас, что вы имеете в виду?
— Я, после вчерашнего провала. Я не думал, что вы захотите, чтобы я выступал…
Хедж расхохотался.
«Не думайте об этом, дружище. Такое может случиться с каждым. Переживете это. Мы должны открываться. Мы не можем задерживать выступление. Быть может, в дальнейшем вы сами станете учить этих парней открывать и закрывать их собственные наручники».
Гарри никогда не могло прийти в голову, что кто-нибудь может сломать наручники: сам он испытывал большое уважение к этому предмету, и то, что их можно намеренно испортить, было выше его понимания. Но Гарри никогда не забывал ошибок. Впредь он не позволял застегивать на себе наручники, не убедившись в их исправности.
То, что его конфуза никто не заметил, тоже обеспокоило Гарри: значит, он был слишком мелкой сошкой в шоу-бизнесе.
«Подожди, Бесс, придет время, и я не буду иметь право терпеть поражение. Я буду настолько известен, что не смогу позволить себе проигрывать». И время это было совсем близко, даже ближе, чем мог предположить Гарри при всей своей пламенной уверенности в себе.
В своих непрестанных поисках путей к прочной славе Гарри подражал человеку, который ему покровительствовал. Это был «искрометный чародей» Орас Голдин. Гудини пытался вместить получасовой номер в прокрустово ложе своего десятиминутного выхода. У Гарри был трюк с иголкой, часами, картами, покрывающимися цветами, а кончался помер тем, что шелковый платок превращался в двух живых голубей. Это был трудный номер, отнимавший у Гарри все силы. Заключительный и главный номер в паре оБесс был детской забавой по сравнению с другими.
Однажды вечером, когда Гудини собирался уходить из музыкального театра Миннеаполиса, к нему приблизился холеный незнакомец, судя по всему важная шишка. Он похвалил Гарри и Бесс и — о чудо! — пригласил их на ужин.
Когда они сели, Гудини, немного освоившись в обществе своего благовоспитанного поклонника, спросил: «Как вы находите номер с шелком и голубями? Неплохой, не правда ли? Никто никогда не догадывался, откуда берутся голуби. Это сводит всех с ума».
«По-моему, вы просто держите их в карманах», — заметил незнакомец.
Гудини рассвирепел, хоть
Король наручников от ярости лишился дара речи.
«Это не значит, что вы не стараетесь, — продолжал любезный незнакомец. — Но в ваших номерах нет последовательности, трюки не вытекают один из. другого. Вы просто устраиваете винегрет. Мне понравились две вещи — приглашение надеть на вас наручники, если найдутся у зрителей, а также номер, который вы делаете в паре с женой. Это очень профессиональная работа. Мне понравилось. Я хотел бы, что бы вы поработали у меня, показывая только эти номера».
«Работать у вас?» — Гудини осознал, что этот холеный незнакомец имеет отношение к цирку. Вся его дерзость испарилась.
«Я… я не уверен, что расслышал ваше имя», — нерешительно проговорил он.
«Естественно, сынок. Я его и не называл. Меня зовут Мартин Бек. Я из цирка «Орфей». Гудини на миг лишились дара речи.
10
В наручниках и цепях
Бек был королем шоу-бизнеса в западных штатах. «Орфей» — огромное зрелищное, предприятие — имел целый ряд филиалов в городах на побережье. Кроме того, Бек жил по принципу: «Хочешь иметь — плати!». По сравнению с крохоборами, с которыми Гарри и Бесс вынуждены были годами иметь дело, он казался чуть ли не божеством. Более того, Бек был генератором идей в шоу-бизнесе.
«Когда я сказал, что ваша игра была ужасна, — добродушно объяснил он, — я просто не стал щадить ваши чувства. Она и в самом деле была таковой. Слишком много навалено в короткий отрезок времени. Я хочу, чтобы вы ограничили себя двумя трюками, — тем, что с наручниками, и заключительным фокусом». И он обрисовал молодому иллюзионисту технику построения номера.
В заштатных цирках можно было халтурить напропалую. Но в шоу, пользующемся шумным успехом, публика хочет видеть все самое лучшее, и артист обязан вести себя соответственно, — заявил Мартин Бек и добавил: «Я дам вам семьдесят долларов, а если вы им понравитесь/увеличу оплату».
Они начинали в Сан-Франциско в первых числах июня. Когда Гудини садились в поезд, у них оставалось всего пять долларов. Учитывая стоимость еды, Гудини захватили с собой в дорогу корзину с провизией и устроились вдвоем на верхней полке.
На второй день поездки еда начала портиться. Для пассажиров со скромным запасом провизии проводник готовил-на небольшой плитке легкую закуску и кофе. Но этого не всегда хватало и Гудини питались скудно, пока не доехали до Альбукерке. Там они должны были простоять пару часов, и Гарри, как всегда неутомимый, сошел с поезда размять ноги. Бесс осталась в вагоне, изнемогая от жары.
Поезд стал набирать скорость, и Бесс уже начала тревожиться, когда появился Гарри, неся большой сверток. Он проходил мимо игорного дома, вошел туда с тремя долларами, а вышел с сорока пятью. В свертке было мороженое, которым он принялся угощать пассажиров. В этот день судьба его сделала резкий зигзаг. Ему больше никогда не придется выступать в дешевых театрах.
Требования Мартина Бека оставить карты, шелк, голубей и сосредоточиться на наручниках и заключительном трюке (который по настоянию Бека был назван «исчезновение») поразило Гудини не меньше чем предложение семидесяти долларов в неделю. Фокусника без карт, платков и голубей он и вовсе не считал фокусником.