Человек с лицом убийцы
Шрифт:
– Что такое? Вам знакомо это лицо? – Он подвинул домработнице стул, и женщина села.
– Это Елизар, – уверенно сказала она. – Этот рисунок сделан, наверное, с той фотографии, которая стоит у меня на столе. Во всяком случае, очень похоже.
– Ах да, – вспомнил и Лев Иванович. – А я все смотрю и никак не вспомню, где я видел этого молодого человека. Подумал было, что Антонина нарисовала своего друга, из-за которого она поссорилась с приемной матерью.
– Не понимаю, почему ей так всегда хотелось нарисовать Елизара, – тихо и растерянно проговорила Жанна Валентиновна. –
– Наверное, он чем-то ей понравился, – предположил Гуров. – Елизар был очень симпатичным молодым человеком.
– Да, мальчик был очень красивым, – с грустью отметила Астапова. – От своих родителей он взял все только самое лучшее – мамины глаза и волосы, папин овал лица и нос. Мне до сих пор его не хватает, хотя с его смерти прошло уже больше шести лет.
Она встала и, не говоря больше ни слова, ушла, а Гуров остался рассматривать рисунки. И чем дольше он их рассматривал, тем больше убеждался, что внизу коробки лежали не ранние работы Тони, а, наоборот, более поздние. Настолько они отличались и по качеству, и по технике рисования.
Разумовский вернулся в квартиру только через три с половиной часа. Гуров уже собирался уходить, не дождавшись его, но тут раздался звонок в дверь. Жанна Валентиновна открыла, и Евгений Северьянович быстрым шагом направился в гостиную.
– Ты бы разулся, что ли, – кивнул на его грязные ботинки Лев Иванович. – В квартире только что прибрались.
– Ой, простите меня, – стал извиняться перед домработницей Разумовский, спешно скидывая уличную обувь. – Не подумал.
Он отнес ботинки в прихожую и, вернувшись, попросил Жанну Валентиновну:
– Можно мне чаю сделать? Совсем запарился. С утра, как савраска, даже воды выпить некогда, не то что поесть нормально.
– Давайте я вам бутерброды сделаю, – уныло предложила Астапова. – У нас полный холодильник всего. Кто это теперь есть будет, просто не представляю.
– Вы и будете, – ободряющим тоном ответил Разумовский. – Вас пока что из квартиры никто не гонит. Живите, пока все не устаканится. У кого-то из Шишковских есть близкие родственники?
– У Ирины есть брат, но сводный. Он где-то в Австрии живет с семьей. У Валерия Викторовича тоже есть двоюродный брат. Он… Я даже не знаю, где он сейчас. Они не общались. Знаю, что он есть, но где… – Она пожала плечами и пошла на кухню.
Сыщики направились за ней.
– Устали, – не спросил, но утвердительно сказал Разумовский и сочувственно посмотрел на женщину. – Мы скоро уйдем. Вот только выпью кружку чаю и покажу вам пару фотографий. Бутербродов не надо. Просто глотну горячего, и все.
– Как хотите, – не стала спорить Астапова.
– Вот смотри, что удалось распечатать с видео над подъездом. – Разумовский разложил на кухонном столе несколько фотографий и повернулся к Гурову. – Это последнее, что камера сняла перед тем, как ее вырубили. Завтра мы еще поработаем с камерами в округе. Надо проследить маршрут этого типа. Он последний, кто входил вчера вечером в подъезд. И по времени этот визит идеально совпадает с моментом преступления.
Лев Иванович склонился над фотографиями и стал их рассматривать. На них был запечатлен молодой мужчина в джинсовом костюме и в кепке с надписью «Рибок» на английском языке. В руках он держал объемную спортивную сумку. На одной фотографии было изображено, как он только проходит по двору, а на другой – мужчина был снят совсем рядом с подъездом. На этой фотографии он остановился и, подняв голову, смотрел прямо в камеру. Третья и четвертая фотографии были увеличенными копиями со второго снимка, и на них лицо смотрящего в камеру мужчины было видно четко и во всех подробностях.
И опять у Льва Ивановича мелькнула мысль, что он уже видел это лицо. Но высказать свое предположение Разумовскому он не успел. Позади сыщиков раздался звук разбитого бокала, а потом и падения тела. Оглянувшись, они увидели Жанну Валентиновну, лежащую на полу в обмороке.
– Вот черт, – ругнулся Евгений Северьянович, и они с Гуровым кинулись поднимать женщину.
– Похоже, что ей стало плохо от всех этих переживаний и переутомления, – сделал вывод Лев Иванович, когда они с Разумовским отнесли Астапову к ней в комнату и положили ее на кровать. – Интересно, где в этом доме аптечка? Или лучше вызвать «Скорую помощь»? – спросил он у коллеги. – Вдруг это сердечный приступ?
– Вообще-то очень даже похоже, – посмотрев на женщину, ответил Разумовский. – Вызывай врачей, а я посмотрю, что мы можем сделать до их приезда.
Гуров стал вызывать «Скорую», а Евгений Северьянович, послушав пульс и сердечный ритм у женщины, открыл окно в комнате и отправился на поиски аптечки. «Скорая» помощь приехала быстро. По-видимому, машина была на вызове где-то неподалеку. Жанне Валентиновне сделали какой-то укол. Женщина через некоторое время пришла в себя и вопросительно посмотрела сначала на врачей, а потом и на Льва Ивановича, который стоял рядом с кроватью.
– Я, кажется, потеряла сознание, – слабым голосом проговорила она.
– Молчите, вам пока нельзя разговаривать, – ответил ей Лев Иванович.
– Вас нужно отвезти в больницу и провести обследование. Предварительный диагноз – сердечная недостаточность, – объявила Астаповой фельдшер «Скорой помощи». – Вы родственники? – спросила она у Гурова. – Соберите ей вещи.
– Вообще-то мы не родственники, – нахмурился Лев Иванович. – Я из уголовного розыска. Сегодня в этом доме произошло преступление, и мы с коллегой, – он посмотрел на Разумовского, – его расследуем.
– Кто-то из родственников у вас есть вообще в городе? – нахмурив и без того хмурый лоб, спросила врачиха у Астаповой.
– Сестра только, – растерянно ответила Жанна Валентиновна и снова вопросительно посмотрела на Гурова.
– Давайте мне ее номер телефона, я ей позвоню и все объясню, – отозвался на ее взгляд Лев Иванович. – Я оставлю ключи от квартиры соседям. Пусть ваша сестра возьмет нужные вещи, чтобы передать вам, а потом снова отдаст ключ соседям. Куда вы ее отвезете? – спросил он у фельдшера.