Человек с Луны
Шрифт:
Отсюда становятся понятными некоторые особенности в отношении папуасов к Маклаю: вначале его боялись, но и уважали; в его необыкновенные способности верили, но и остерегались прибегать к их помощи; взгляда его глаз не выдерживали и либо отворачивались, либо даже отходили; женщинам и детям было категорически запрещено видеть его (подобно тому как им вообще не разрешалось общаться с персонажами и предметами «иного» мира); мужчины прибегали к разным уловкам, чтобы испытать его силы и возможности.
Таким образом, имя "каарам тамо" — "человек с Луны" выражало осознание папуасами сущности и происхождения явившегося к ним белого человека. Они, естественно, думали, что Россия — это название Луны на языке Маклая. Расспрашивая о жизни в России, то есть на Луне, они исходили из
"Каарам тамо" нельзя приравнивать к божеству. У папуасов не было еще сложившейся системы религиозных представлений о богах, о поклонении им и т. д. Предметами их культов были предки, обитатели мира умерших, мифологические герои, «хозяева» природы.
Отношение к Маклаю осложнялось тем, что многое в нем для папуасов не совпадало с их мифологическими знаниями и даже противоречило этим последним. Они видели в Маклае человека, одновременно и необыкновенного, из «иного» мира, и подобного им. Эту вторую сторону Маклая они определили словами "тамо билен" — "человек хороший" и постепенно всё больше привыкали и привязывались к нему как к хорошему человеку. Кроме того, его стали звать тамо боро боро. На берегу залива Астролябии люди еще не знали разделения на имущих и неимущих, на тех, у кого в руках власть, и кто бесправен. Во всех общественных делах они опирались на нормы и правила традиции, при этом решающий голос имели тамо боро — пожилые мужчины и старики, собиравшиеся время от времени обсуждать разные вопросы. Именно тамо боро решили просить Маклая остаться у них навсегда и стать полноправным членом их общин. Наименование Маклая "тамо боро боро" означало признание его исключительного авторитета.
Со временем папуасы поняли, что белые люди — пришельцы не с Луны, а с каких-то дальних земель. Маклай был первым, кто попытался рассеять их миф об исключительности белого человека, кто предупредил их об опасностях, грозящих со стороны белых, и дал советы, как от этих опасностей уберечься. Десятилетия общения с белыми — представителями колониальной администрации, торговцами, миссионерами, туристами, учеными — не изгладили из исторической памяти папуасов образ Маклая, но в их сознании Маклай утратил черты мифологического персонажа, "человека с Луны", а на первый план выступили качества "хорошего человека", верного друга, с открытым сердцем, с неудержимым желанием быть им полезным, помочь в ожидавшей их тяжкой борьбе за свободу.
Память папуасов о Маклае теперь перестает поддерживаться одной лишь устной легендой. Несколько лет назад в Маданге — административном центре того округа, куда входит Бонгу, были изданы в переводе на английский язык новогвинейские дневники Миклухо-Маклая. Наборщики-папуасы готовили книгу к печати, Ее экземпляры попали и в Бонгу: участники захода "Дмитрия Менделеева" в Порт Константин в 1977 году видели книжку в руках местного учителя — тоже бонгуанца…
В этой книге собрана лишь малая, хотя и очень характерная, часть сочинений Миклухо-Маклая. Центральное место занимают дневники путешествий. Подобно другим мореплавателям и путешественникам, Миклухо-Маклай считал дневники наилучшей формой закреплении и передачи впечатлений, новых сведений и знаний. Над подготовкой дневников для печати он работал исключительно внимательно и много. Ему не удалось завершить в полной мере этого дела, но главную часть он успел выполнить. В мировой литературе путешествий дневники Миклухо-Маклая занимают почетное место: богатство содержания, полнота, точность, детальность (при отсутствии излишних подробностей), прямота суждений и правдивость отличают их. Особая ценность дневников 1871–1872 годов состоит в том, что они с предельной достоверностью отразили труднейший процесс вхождения Миклухо-Маклая в первобытный мир, запечатлели его беспримерный эксперимент по «завоеванию» этого мира без намека на применение какого бы то ни было оружия, кроме терпения, дружелюбия, гуманного отношения. Эти качества делают дневники Миклухо-Маклая явлением мировой литературы и общественной мысли.
Большое значение Миклухо-Маклай придавал предварительным отчетам о своих путешествиях,
Миклухо-Маклай вел обширную и оживленную переписку — с родными, друзьями, учеными, политическими деятелями. Далеко не все его письма дошли до нас, но те, что сохранились, раскрывают нам облик Миклухо-Маклая. Публикуемые в книге отрывки позволяют отчетливо представить нам его позиции в жизни, черты его характера, взгляды по многим вопросам, отношение к людям, требования, которые он предъявлял к самому себе. Миклухо-Маклай везде и всюду оставался самим собой — стойким ученым, гуманистом, последовательным противником зла, человеком высоких принципов и истинным демократом.
Полностью труды Миклухо-Маклая изданы в собрании сочинений в пяти томах (шести книгах) Академией наук СССР в 1950–1954 годах. Тексты для настоящего издания взяты из соответствующих томов собрания сочинений, за исключением случаев, которые специально оговорены в примечаниях.
Б. Н. Путилов
Желающих более подробно ознакомиться с жизнью и деятельностью Миклухо-Маклая отсылаем к книгам о нем:
Бутинов Н. А. Н. Н. Миклухо-Маклай — великий русский ученый-гуманист. К 100-летию его первой экспедиции на Новую Гвинею. Л., 1971;
Бутинов Н. А. Путь к Берегу Маклая. Хабаровск, 1975; На Берегу Маклая (Этнографические очерки). М., 1975;
Путилов Б. Н. Николай Николаевич Миклухо-Маклай. Страницы биографии. М., 1981.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Залив Астролябии назван так французским мореплавателем Дюмон-Дюрвилем по имени своего корабля: в 1827 году во время кругосветного путешествия он первым описал этот залив, не высаживаясь, однако, на берег.
2. Миклухо-Маклай нанял двух слуг на о-ве Уполу (архипелаг Самоа) шведа, бывшего матроса китоловного судна, и юношу-полинезийца с острова Ниуе.
3. Папуасские лодки выдалбливались из цельных древесных стволов разной величины и обычно имели балансир и небольшую платформу посредине. Миклухо-Маклай в дальнейшем описывает разные их виды.
4. К р о т о н ы — кустарниковые растения семейства молочайных.
5. C o l e u s — род кустарников семейства губоцветных, клубни некоторых видов съедобны.
6. П а н д а н у с ы — невысокие деревья с длинными жесткими листьями и многочисленными корнями-подпорками. Циновки из листьев пандануса использовались папуасами в качестве парусов; из листьев дерева делали также юбки. Плоды пандануса едят в сыром или тушеном виде. Хлебные деревья папуасы разводили обычно в деревне (местное название — "боли"), плоды ели вареными или печеными.
7. P i p e r b e t e l — вид перца, листья которого употребляются для жевания бетеля (см. примеч. 18).
8. К а з у а р — птица из отряда безкилевых, на Берегу Маклая была редкой.
9. Э л е ф а н т и а з и с — слоновая болезнь, при которой чаще всего имеет место громадное увеличение объема и значительная деформация ноги.
10. P s o r i a s i s — очень распространенная на Берегу Маклая болезнь (передававшаяся по наследству), при которой поражалась кожа всего тела.
11. Командир корвета «Витязь» впоследствии сообщал в рапорте: "Местность, избранная им (то есть Миклухо-Маклаем) для жилья, по общему нашему убеждению, неудобная: в случае крайности ему отрезаны все пути для отступления, и она имеет все данные для развития лихорадки. Переночевавший одну только ночь в доме Маклая инженер-механик… получил лихорадку перемежающуюся… и болен по сие время; слуга швед остался там уже пораженный лихорадкой, и сам г. Маклай уже ощущал припадки лихорадки. Через пять дней по уходе корвета лихорадка начала развиваться в команде корвета. Кроме этих губительных обстоятельств для г. Маклая, он не может из своего жилья усмотреть ни одного проходящего корабля, и, обратно, ни один корабль, проходя мимо, никогда не будет в состоянии рассмотреть местопребывание европейца и флаг, который я ему устроил на мачте".