Человек с топором
Шрифт:
Он не говорил Мраку, что с кожей из сомкнутых нейтронов проблемы начались с первой же минуты. Сразу понял, что не в состоянии ощутить ни жар, ни холод, даже кончики пальцев потеряли чувствительность. Снова пришлось вернуться на прежний уровень, когда пищу получал только через желудок, как вот сейчас Мрак, а кожа пока не слушается.
Сегодня волевым усилием сумел заставить кожу пропускать к поверхности «ощущальные клетки», что сразу давали информацию, как встарь, о тепле и холоде, шероховатости, но также реагировали на свет, запахи, звуки, от чего в черепе
Эти ощущалки снабжали ценной информацией, ибо он одновременно мог видеть даже затылком во всех диапазонах, но в этот момент становился уязвимым, ибо непроницаемость сверхкожи нарушалась. Единственное, чего удалось добиться после тренировки всю ночь, – это сверхбыстрый сбор информации. Кожа пропускала в каком-то месте к поверхности пару ощущалок на пикосекунду, тут же снова закрывалась непроницаемым барьером. Этого хватало, но сейчас надо довести сбор информации таким макаром до безусловного рефлекса.
Или, подумал он зло, надо постараться навязать этой сверхпрочной коже все функции старой кожи. Конечно, рано или поздно это получится, но у них нет времени…
Под его взглядом на востоке медленно разгоралась светлая полоска. Темная часть неба медленно отодвигалась, словно весь звездный свод сдвигался к западу, а с востока поднимается уже выкрашенная в белесый цвет половина. А вот и первые лучи, все еще невидимые из-за горизонта, подожгли в небе облака. Сколько раз он это видел, и всякий раз казалось, что либо кочевники пускают огненные стрелы в соломенные крыши домов земледельцев, либо по небу плывут снежные горы, окрашенные кровью небесных великанов…
За спиной послышались шаги. Не оборачиваясь, он видел Мрака, а через четыре стены справа – спящую Ирму. Мрак подходил медленно, зевает и трет кулаками глаза.
– Традиция, – сказал он вместо «здравствуй».
– Какая?
– А вот так – выступать на рассвете. Как будто через пару минут не окажемся на солнечной стороне… или снова на ночной.
Он встал рядом и некоторое время молча смотрел на спящий город. Нет, уже проснулись и поползли по краю улицы мусороуборочные машины, поливальные, двинулись в путь бензовозы…
– Ты еще не готов, – напомнил Олег.
– Плевать, – отрезал Мрак. – Буду осваивать по дороге. Ну, что смогу. Мы не можем больше ждать, Олег! Я чувствую.
Олег вздохнул, рука его удлинилась. Мрак заметил у ног блестящий контейнер с ураном, длинный палец Олеговой руки подцепил его за металлические лямки.
– Это для тебя, – сказал он коротко.
– Понимаю, – ответил Мрак быстро. – Спасибо, что не забыл. Может быть, я сам и потащу?
Олег отмахнулся, как от жужжащей мухи:
– Свою задницу сумей дотащить. Это не прогулка на Луну, до которой теперь рукой подать. Готов, волчара?
– Поехали, зануда.
Олег присел, оттолкнулся, еще один непроизвольный жест, его резко швырнуло в небо. Исчез моментально, только в воздушной броне быстро
Олег уходил с постоянным ускорением, которое расплющило бы любого из костей и мяса. Но теперь уже и Мрак далеко не из простых костей и не из простого мяса.
Ему почудилось, что они выскочили в совсем другой космос, чем тот, который в мирке Земля – Луна. Как будто там его истончившиеся чувства ловили и замечали те особые гравитационные поля, что связывают этих сестер, из-за чего одна всегда повернута одной стороной, а на другой возникают мощные приливы и отливы, и вообще космос там плотнее, что ли, насыщен особой атмосферой, что и не атмосфера, конечно, а как бы то, что древние называли эфиром.
А вот здесь – в самом деле холодно и пусто. Настоящий космос – холодный, беспощадный, равнодушный.
Мрак несся рядом, солнечный свет выхватывал только лицо и плечи, остальное исчезало в тени, и казалось, что в сторону Солнца мчится лишь золотая маска, даже на месте глаз – чернота, а затылочной части нет вовсе…
Мрак покосился на Олега, лицо слегка изменилось, словно тоже чему-то неприятно удивился. Олег обратил взгляд в сторону Солнца и постарался нарастить скорость до максимума. Мрак сперва отстал, но, когда Олег оглянулся, далеко блестела золотая искорка, что постепенно увеличивалась в размерах. Если на тензорные уравнения восьмого порядка Мраку надо указывать пальцем, чтобы отличил от таблицы умножения, то насчет догнать и дать по затылку – указывать не надо. Сам поймет, догонит, даст, потом еще и еще.
Он в самом деле догнал, хотя, если честно, все мышцы дрожали от нечеловеческих усилий. Это не бег по Лесу, где у него всегда было явное преимущество.
Они неслись и неслись плечо в плечо, Мрак начал осматриваться, мир застыл, звезды не сдвигаются, тоже странное ощущение, что висят в пустоте, а движения нет…
Он заорал от страха и ужаса: вдруг оказался в самом центре Большого Взрыва! В самый что ни есть момент этого взрыва: неживая чернота взорвалась, как при сверхновой. В глаза ударил ослепительный свет, тело пронизали красные лучи, прямо перед ним перемещались огромные лиловые массы, сквозь них, как через мыльные пузыри, проносятся такие же округлые, словно исполинские тучи, образования, но ни грохота, ни треска, все пугающе беззвучно, а весь космос заблистал всеми красками, яркими и такими нещадными, что он всхлипывал и вздрагивал всем телом.
Издали донесся яростный крик:
– Дурак!.. С ума сошел?.. Ты чего на всех диапазонах…
Мрак, уже теряя сознание, из последних сил отрубил ультрафиолет, а с другой стороны спектра отсек все, что за красным, тут же погасил рентгеновское зрение, и мгновенно все буйство исчезло, он все так же висел в абсолютно черном пустом космосе.
Олег все еще что-то кричал, Мрак собрался с силами, ответил как можно небрежнее:
– Чо орешь?.. Ну, восхотелось мне так.
– Вос… восхо… восхотелось?